— Но почему он пошел так поздно? — спросил Шарп.
Если Слингсби тридцать, то лейтенантом он стал не раньше двадцати семи, а к этому возрасту большинство уже ходят в майорах. Многие офицеры, как, например, Айлифф, поступали на службу, еще не достигнув двадцати.
— Полагаю… — начал Ноулз, потом покраснел и сменил тему: — Новые части. — Он кивнул в сторону проходящего у мельницы полка в неестественно ярких голубых мундирах. — Говорят, император прислал подкрепление в Испанию. Французам сейчас не с кем драться. Австрийцы вышли из войны. Пруссаки ничего не предпринимают. Так что у Бони только мы и остались.
Шарпа рассуждения Ноулза по поводу стратегии Бонапарта не интересовали.
— Что ты полагаешь?
— Ничего. Я уж и так сказал лишнее…
— Ничего ты такого не сказал! — Шарп ждал. Ноулз молчал. — Знаешь, Роберт, мне так и хочется перерезать твою тощую глотку тупым ножом.
Лейтенант улыбнулся:
— Не стоит так говорить.
— Ты меня знаешь, Роберт. Я никому ничего не скажу. Чтоб мне провалиться на этом месте. Так что выкладывай, пока я тебе ноги не оторвал.
— Ладно. Полагаю, сестра мистера Лоуфорда попала в неприятное положение. Нагуляла ребенка, а замуж выйти не успела.
— Я тут ни при чем, — быстро вставил Шарп.
— Конечно, речь не о тебе, — успокоил капитана Ноулз.
Иногда Шарп совсем не понимал шуток.
— Так, значит, Слингсби призвали, чтобы замять скандал?
— Вот именно. Он, конечно, как говорится, не из верхнего ящика, но семья вполне приемлемая. Его отец — приходской священник где-то в Эссексе, они небогаты, поэтому Лоуфорды и наградили Слингсби комиссией в пятьдесят пятый с обещанием перевести в Южный Эссекский, как только откроется вакансия. Она и открылась после смерти бедняги Херролда.
— Херролда?
— Из третьей роты. Прибыл в понедельник, подхватил лихорадку во вторник, а к пятнице уже умер.
— То есть, — сказал Шарп, наблюдая за тем, как французы тащат пушку по берегу реки, — план в том, чтобы продвинуть Слингсби побыстрее. Чтобы сделать из него достойного мужа для бабы, которая не научилась держать колени вместе.
— Я бы так не сказал, — возмутился Ноулз, однако, помолчав, кивнул. — А впрочем, так оно и есть. Но Лоуфорда можно понять. В конце концов, Слингсби оказал семье услугу, и они стараются рассчитаться.
— За мой счет, — буркнул Шарп.
— Не говори ерунды, Ричард.
— А зачем еще его сюда притащили? Убирают тебя, дают этому ублюдку коня и надеются, что меня убьют французы. — Он замолчал, но не потому, что сболтнул лишнее, а потому, что увидел приближающегося Патрика Харпера.
Заметив Ноулза, сержант обрадовался: