— Он хороший офицер, — не согласился Шарп и покачал головой, о чем тут же пожалел — боль от ребер ударила прямо в сердце.
— Несомненно, несомненно! — торопливо уверил его Лоуфорд. — И характер замечательный. Но стрелки ведь ребята ушлые, верно? Вы — выжлятники! Я хочу, чтобы легкая рота была отважной, дерзкой, наглой! Агрессивной! Умной! Чтобы люди на лету все ловили! — Перечисление необходимых стрелку качеств сопровождалось ударами кулаком по столу, отчего стаканы и приборы каждый раз подскакивали и дребезжали. Впрочем, поняв, очевидно, что ум плохо сочетается с наглостью и агрессивностью, Лоуфорд остановился. Секунду-другую он молчал, подыскивая какое-то более подходящее слово, затем продолжил, так его и не найдя: — На мой взгляд, у Корнелиуса все эти качества есть, и я рассчитываю, что вы их в нем проявите. — Полковник снова взял паузу, но реакции Шарпа не последовало, и он заметно растерялся. — Суть дела в том… В общем, ему кажется, что вы его недолюбливаете.
— Так многие считают, — проворчал Шарп.
— Неужели? — Лоуфорд изобразил удивление. — Хотя… наверное, да. Не все ведь знают вас так хорошо, как я. — Он затянулся. — А вы скучаете по Индии?
— Индия… — Вопрос мог содержать в себе подвох, и Шарп осторожничал. Когда-то, когда Лоуфорд был еще лейтенантом, а он сам рядовым, они вместе служили в Индии. — Вообще-то, мне там нравилось.
— В Индии немало полков, где требуются опытные офицеры, — как бы между прочим заметил Лоуфорд, и Шарп понял — его предали. Слова полковника могли означать только одно: от него хотят избавиться. Он промолчал, а Лоуфорд как будто и не заметил, что сказал что-то обидное. — Значит, я могу уверить Корнелиуса, что все в порядке?
— Так точно, сэр, — подтвердил Шарп и поднялся. — Мне надо идти, сэр. Хочу проверить пикеты.
— Конечно, ступайте и проверьте, — не скрывая разочарования исходом разговора, бросил Лоуфорд. — Нам нужно почаще общаться.
Шарп натянул помятый кивер и вышел из палатки в туманную ночь. Перебравшись через вершину, он стал спускаться по восточному склону. Далеко внизу растянулись размазанной цепочкой огни французского лагеря. Пусть приходят, думал он. Пусть лезут. Его распирало от злости, и злость эта требовала выхода. Не убил Феррагуса, так отвести бы душу на лягушатниках. За спиной послышались шаги, но Шарп не обернулся:
— Что нового, Патрик?
— А что с вами, сэр? — Харпер, должно быть, увидел капитана у палатки Лоуфорда и последовал за ним оттуда.
— Чертов Феррагус. С ним были еще двое.
— Хотели вас убить?
Шарп качнул головой:
— И им это почти удалось. Если бы не профосы…