«Будь Гердой».
Что, если Якоб прав, и смерть шахтеров не была случайной? Что, если эти шахтеры – и мой отец в их числе – наткнулись на то, что кто-то хотел оставить погребенным глубоко под землей?
Что, если счета, открытые моим отцом, все еще существуют? Господин Андерсен замечает, что я смотрю на него из тени, и чуть заметно кивает, и мне хочется подбежать к нему и обнять. За те истории, которые он подарил мне и которые я разделяла со своим отцом. И за то, что сегодня вечером, просто придя в театр на балет, он дал мне ключ к загадке десятилетней давности, о существовании которой я даже не подозревала.
Необходимо посетить тот банк в Копенгагене.
Очень трудно убедить Нину дать мне выходной, поскольку меня наняли буквально на днях, и я уже отпрашивалась на целый вечер, чтобы сходить на балет. Поэтому я расходую магию считаными каплями и делаю все, что могу, вручную, тщательно выискивая шанс. Проходит шесть дней, прежде чем мне предоставляется возможность.
Есть нечто возвышенное в том, что дает мне ее Брок.
В одно холодное утро я, все еще пытаясь проснуться, пью кофе и строю планы, одновременно приводя в порядок скатерти, испорченные брызгами расплавленного воска, когда вдруг слышу, как Нина выкрикивает мое имя.
– Марит! Марит! Где ты? – зовет она, и в ее голосе сквозят слабые истерические нотки. Я спешу к ней, и сердце мое уходит в пятки: если я чем-то провинилось, мне придется ждать еще по меньшей мере неделю или даже больше, прежде чем смогу узнать, обнаружится ли в том банке что-то важное.
Я нахожу Нину в кухне, стискивающей в пальцах свой передник.
– Портьеры в гостиной сплошь изорваны, – стонет она. – Они превратились в лоскутья, как будто в них запутался какой-то мелкий зверек и изо всех сил старался вырваться.
– Мелкий зверек? – медленно переспрашиваю я.
– Карликовая землеройка? – с невозмутимым лицом предполагает Якоб.
– Бешеная ондатра? – спрашивает Лильян.
– Марит, иди и почини их немедленно! Пока госпожа Вестергард ничего не заметила, – приказывает Нина и повышает голос, обращаясь ко всем остальным, кто присутствует в кухне: – И следующий, кого я застану с едой за пределами столовой, будет отмывать кастрюли от жира сверхурочно! – Она хватает меня за локоть и тащит по коридору, бормоча: – Я везде поставлю ловушки на крыс.
За ее плечом Брок с милой улыбкой машет мне ножницами, и я прищуриваюсь. «Ага! Значит, это не крысы испортили портьеры». А одна конкретная крыса.
Эта работа требует тщательного распределения магии, и я, занимаясь починкой портьер, прикидываю, как бы поизобретательнее отомстить Броку. По утрам Ева делает упражнения и танцует в бальной зале, которую Хелена превратила в импровизированную студию, а после обеда встречается с преподавателем, который дает ей уроки математики, грамматики, риторики и истории Дании. Хелена сама занимается с Евой историей Датской Вест-Индии и рассказывает о том, как в 1848 году случилось восстание под предводительством некого Готлиба по прозвищу «Генерал Будда», и в итоге все рабы на острове Санта-Крус были объявлены свободными. В некоторые вечера Ева посылает за Якобом, и он рассказывает ей о звездах и планетах, о медицине и горном деле.