Но капитан-адмирал все же отыгрался — оставил с носом допрашивающий персонал, когда после химобработки и выноса тел неповинных поваров с обслугой, ничего интересного в исследуемом подсознании обнаружить не удалось, кроме, разве что, нескольких залеченных в тайне от начальства дурных болезней. Еще всплыли не по назначению потраченные кругленькие суммы казенных денег да связи с экзотическими туземками, которых, даже при самом старательном притягивании за уши, выдать за вражеских агентов возможным не представилось, — никаких следов злого умысла, а лишь, наоборот, стремление угодить по-всякому да выслужиться…
Вновь, в который уж раз осложнения с допросами бестолковых капитанов пришлось компенсировать «подлому штатскому», чье досье обрастало бесконечно новыми «перлами», как днище холуевриканского флагмана — радиоактивными устрицами.
Штатский явился для штаба подлинным сокровищем, неистощимым кладезем конвертируемой в полновесные хряксы информации. В памяти человекообразного подопытного всплывало столько интересного, что один полный сеанс психовыкачки, с избытком достаточный для всей с потрохами подноготной какого-нибудь экс-капитанишки обезвинченной подлодки, вмещал от силы сотую часть накопленных сим субъектом ценных данных. Каждый раз при обработке обнаруживалось что-то новенькое, очередной откапываемый пласт затмевал изысками непревзойденный, казалось бы, предыдущий. Обрабатывающие штатского типа психотехники, анестезиологи, электронщики в благодарность исподтишка заботились о самочувствии да упитанности затравленного источника конфиденциальной информации. То и дело, с оглядкой на начальство, скармливали подопечному спертые у семей, подгорелые в тостерах «бургеры» со стылыми, а потому будто сдувшимися котлетами да подмасливали коварно похищенными из школьных ранцев детворы разномастными «сникербаунтиками». Но столь тесное общение с подозрительным штатским лицом не могло не отразиться на морально-нравственных качествах военного, в общем-то, персонала. Так что права оказалась санитарная инспекция на счет проникающей инфекции, но только инфекция эта особого свойства и распространялась вовсе не ползучими бактериями да чхавшими на воздушные перелеты вирусами, а паразитом совсем иного рода-племени.
После тесного общения с подноготной штатского проверенные, засекреченные под «клерков из офисов» штабисты то и дело скатывались в загульную наркоманию, растления многообразных видов, возрастов да наклонностей или, того пуще, становились лицами в федеральном розыске. Где же было скрываться? — Дневали-ночевали на службе, тянули лямку на глазах начальства год за два, получая продвижения, поощрения, с вытекающими банкетными оргиями. Не обращать внимания на мелкое воровство, на пьянство при исполнении служебных обязанностей стало считаться признаком хорошего тона. Да что там, у самого четыреххвостого свинтили с френча Пурпурные звезды с Отважными сердцами, а он не дал делу хода — вцепился в должность, подавая пример «не выносить сор» из штаба пред глаза начальства. Ведь миледи, по легенде программистка, стащившая с адмиральских телес не только увешанный медалями френч, но и прочее мало-мальски ценное имущество, прошла проверки на доступ, являлась тренированным специальным агентом, а на поверку-то оказалась заводилой крепко сколоченной штабной шайки.