– У меня голова ужасно трещит, пусть Сара принесет мне чаю и тост, если не возражаете.
Для Кросби было совершенно все равно, и он позавтракал один с таким наслаждением, как почти никогда со времени женитьбы.
Ему стало ясно, что настоящее удовольствие его жизни должно проистекать из служебных занятий. Есть люди, которым трудно жить на свете без какого-нибудь источника ежедневного комфорта, к числу таких людей принадлежал и Кросби. Он едва ли был бы в состоянии переносить жизнь, если б в ней не было страниц, на которых он мог бы остановить свой взор с удовольствием. Ему всегда нравились его занятия, и он решил теперь, что они заменят ему все прочее. Но чтобы достигнуть этого, необходимо было предоставить ему большую свободу. По принятым правилам в месте его службы секретарю вменялось в непременную обязанность получать приказания представителей и следить за исполнением. Предшественник Кросби строго соблюдал этот порядок вещей, но Кросби сделал гораздо более и возымел честолюбивые планы прибрать весь совет к рукам. Он льстил себя надеждой, что ему известны и их, и свои обязанности лучше, нежели им, и что с помощью небольшой хитрости он может управлять ими. Во всем этом не было ничего невозможного, если б не случилось скандала на Паддингтонской станции, но, как всем нам известно, главный петух на заднем дворе должен всегда господствовать. Если он один только раз выпачкает в грязи свои крылья, то хоть и будет иметь вид петуха, которого постигло несчастье, никакой другой петух уже не станет питать к нему уважения. Мистер Оптимист и мистер Буттервел очень хорошо знали, что их секретаря поколотили, и потому не могли уже доверяться такому человеку.
– А, кстати, Кросби, – сказал Буттервел, входя к нему в кабинет, вскоре после его прихода на службу, в тот самый день, когда он завтракал один, – я хочу сказать вам несколько слов. – И Буттервел вернулся и притворил дверь, которая была открыта.
Кросби недолго думал, он тотчас угадал суть предстоящего разговора.
– Знаете ли… – начал Буттервел.
– Не лучше ли вам будет присесть? – предложил Кросби, садясь сам при этих словах. Уж если быть состязанию, то он за себя постоит. В этом случае он покажет более присутствия духа, чем на платформе железной дороги. Буттервел сел и чувствовал при этом, что само движение отняло у него немного власти. Когда человек собирается сделать выговор другому, он должен находиться в своей атмосфере.
– Я не желаю придираться, – начал Буттервел.
– Надеюсь, что я не подал к тому повода, – сказал Кросби.
– Да я и не говорю этого. Но мы в совете полагаем…