Глаза вахмистра сверкнули из-под папахи недобрым светом.
– Ты что это удумал, бисово отродье? – прошипел он, насквозь прожигая прапорщика взглядом. – Как я без тебя вернусь? Куда? В станицу как покажусь? Как мамке твоей в глаза посмотрю? Мне ж не только твоё начальство, мне ж весь круг наказал беречь тебя как зеницу ока. Один ты у нас такой головастый… И в университете своём, и языкам басурманским обученный, и первый столичный офицер в нашем роду с аксельбантами. Не-е-е, даже не проси, я на такое несогласный!..
– А ну-ка, вахмистр, смирно! – в шёпоте прапорщика прорезались стальные нотки. – Приказ в штабе слышал? Найти и доставить! Приказа умирать не было! Вот бери и доставляй!
С силой пихнув в руки казака переметную сумку, прапорщик отвернулся, чтобы дядька не увидел в его глазах блеснувшую слезу. Несколько раз сглотнул, успокаиваясь, и уже другим, просительным тоном повторил, не глядя на тяжело дышащего в спину вахмистра:
– Ну рассуди сам, Тимофей Егорыч, что толку будет, если мы оба тут сгинем? Все смерти наших людей в Пекине, наших братов, прикрывших нас собой, тогда зря будут? Все эти бумаги, будь они неладны, так до наших и не доедут – к узкоглазым вернутся. Да и не смогу я никуда лезть. Видишь – подстрелили, ироды… Выходит, что идти надо тебе, а я тут пока повоюю… Ты только карабин мне свой оставь, а то у меня патронов с пяток всего. А на словах передай, чего в бумагах нет: архив майора Татибана Коитиро, агента японской разведки в аппарате военного советника при наместнике провинции Чжили и при новом императоре Юань Шикае, добыт с помощью гардемарина израильской учебной эскадры Якова Натансона… Если бы не его одесский опыт специалиста по сейфам, не видать нам… Нужно, чтобы его родных обязательно нашли… И Яшу наградить хотя бы посмертно…
Когда вахмистр отдельного разведочного батальона Забайкальского казачьего войска коснулся ногой подножия обрыва, темень уже сделалась непроглядной. На оставленном склоне изредка щёлкали выстрелы его карабина, и в ответ сразу же раздавалось нестройное тявканье японских «Арисак». Прислушавшись и определив местоположение ближайшего стрелка, потомственный пластун и охотник лёгким привычным движением перехватил бритвенно острый бебут[57]и решительно двинулся в направлении стрелявших.
«Как же, сопляк, оставлю я тебя одного… Приказывать он мне вздумал, – шептал про себя казак, подбираясь к позиции неприятеля. – А вот и первый, выцеливает Стёпушку, родного племянника. Мальчонка только погоны золотые получил, первое задание лично от полковника Потапова… И просто так оставить?!»