— Борис взял у Поворотника деньги, — вдова продолжает говорить. — Это было, но деньги должны были пойти на все тот же ремонт. А бюджетных было не дождаться… Вам не интересно?
— Интересно? Это не совсем то слово… Понимаете, мне важно… Уф! У вас нет просто воды?
Она забирает кружку, выплескивает ее содержимое в забитую посудой раковину, наполняет кружку водой из-под крана. Вода пахнет сероводородом.
Вдова смотрит на меня, ожидая вопросов. И я задаю тот, после которого она должна на меня натравить собаку или просто — выгнать.
— Скажите, а ваш муж, Борис, он, после того как умер, не появлялся?
— Появлялся, — просто и буднично отвечает она.
— Простите, но вы сказали — Борис мертв, мы говорили про массовый психоз, а теперь… К вам приходил мертвец? — сердце у меня почему-то колотится так, что его удары отдают в ушах.
На губах снопика играет легкая улыбка. Ее щеки розовеют.
— Я услышала, как собака скулит от радости. Так она радуется, если только мой папа выходит из дома. Но это был Борис.
— Вы его видели? Разговаривали?
— Не видела и не разговаривала. Собака перестала скулить, и я заснула.
— И это все?
— Я проснулась. От того, что Борис меня обнимал. Он ласкал меня. Было абсолютно темно, я его не видела, но его руки, его тело… Он лег сзади, обнял, откинул — вот так — волосы, поцеловал в ложбинку под затылком, провел рукой по бедрам, положил руку между ног, а потом… — она прикуривает новую сигарету от докуренной почти до фильтра старой, на ее щеках играет румянец.
— Так-так… А синяки? Вот, следы у вас на горле…
— У нас так уже случалось. Не один раз. Он, перед тем как кончить, сдавливал мне горло. Я просила его этого не делать.
— Вам это не нравилось? Становилось страшно?
— Вовсе нет! Нравилось. Следы остаются. Их видят родители. Мальчики. Они очень смышленые. Все подмечают. Увидели эти синяки — спросили: папа вернулся?
— Вернулся? Вы им сказали, что Борис куда-то уехал?
— Они думают, что умереть — это почти то же самое, что уехать. Они еще не понимают, что такое смерть…
— Простите — а ссадины на коленях? У вас жесткий матрас?
— У меня нежная кожа.
— Так, и сколько времени это продолжалось? Ваша близость?
— Не знаю, у нас всегда это было не быстро.
— И потом?
Она внимательно смотрит на меня. В ее глазах — тоска, печаль, горе.
— Он исчез. Ушел. Пропал.
— Понятно. А собака…
— Ничего вам не понятно. Борис жив! Вы думаете — у меня была галлюцинация? Эротическое сновидение, приведшее к оргазму? Я собрала его сперму. Она в баночке с притертой крышкой, лежит в холодильнике. Хотите посмотреть?
Она подходит к холодильнику. Дверца вся в магнитиках, в записках, посередине дверцы — фотография, снопик, мужчина с маленькой бородкой, двое мальчиков, один такой же брюнет, как и мужчина, другой — блондин, как стоящая у раскрытого холодильника женщина.