— Иван Суренович… Да-да, вы слышали. Да. Нет. Что вы, что вы. Хорошо!
— А что с тем водителем? — спросил я, когда Тупин положил телефон на стол. — С таксистом. Который выехал на встречку? И кто он такой? Выяснили?
— Как «кто»? Безответственный нарушитель правил дорожного движения. Вот он кто! Говорит, спешил домой, жена приехала. Лишат прав как минимум на полгода. Будет знать!
— Как это лишат? Это же его хлеб!
— Антон Романович! Извините — ну что за мяготелость? Он виноват, хорошо еще обойдется лишением, а если вы и ваши коллеги напишете заявление? Если, скажем, Роберт Иванович потребует компенсации за автомобиль?
— Но у него дети! Из Ростова. Он…
— Вы не волнуйтесь! Михаил Юрьевич взял подписку о невыезде. Проверили на алкоголь. На наркотики. Все по закону. А откуда вы его знаете? Таксиста?
Я не ответил. Я подумал, что меня подло, нагло обманули. Что я наивно, доверчиво обманулся. От этой мысли мне стало легко и светло. Мне не делали никаких проб. Я безнадежен. Я скоро умру, а Лебеженинов будет ходить по улицам со сломанным носом, с белым камнем в руке, и еще я вспомнил, что перед отъездом все-таки должен отдать дочери священника деньги за лекарства.
С улицы доносились громкие голоса. Заливисто, заразительно смеялась женщина.
— Кто там? — спросил я.
— Только что прибывшие ваши подчиненные. Старший проведет перекличку, распределит их по местам. Потом поднимется для доклада. Или вы хотите спуститься сейчас? Дать указания?
— Нет. — Я накрылся простыней с головой и тут же ее отбросил. — Хотя может сказать им пару слов отсюда? Сверху? А? Как вы думаете, Петя?
— Хорошая идея! Помочь встать? Сами? Помочь одеться? Да! Так в самый раз!
Я выхожу на балкон. Петя тактично держится чуть сзади. Углы простыни завязаны на моем плече игривым бантом. Босым ногам колко от скопившихся на балконе сухих сосновых игл. Говорить я собираюсь о соотношении большого и малого, значимого и ничтожного, смысла и бессмыслицы, о том, как это изменчивое соотношение влияет на принятие важнейших, судьбоносных решений. Прокашливаюсь. Потом еще раз. Петя, услышав предательскую хрипотцу, приносит стакан воды. Поблагодарив, я делаю несколько маленьких глотков. Необходимо сконцентрироваться, подобрать точные слова, приличествующую теме интонацию, тем более что придется импровизировать, но главное — ввязаться, в голове крутятся слова «все» и «ничто», начать я собираюсь с них.
Я отдаю Пете стакан, подхожу к ограждению балкона. Передо мной стоянка гостиницы, перспектива главной улицы города, деревья, на деревьях — буйство птиц, какие-то красногрудые птички, тренькая, перелетают с ветки на ветку, какие-то темно-синие расправляют крылья. Пахнет пылью, свежеиспеченным хлебом, пожухлыми цветами. На стоянке — движение: из большого автобуса с торчащими в стороны зеркалами и затененными выпуклыми ветровыми стеклами, похожего на странное пучеглазое насекомое, выходят люди, в их лица всматривается Раечка, делает пометки в блокноте.