— На железной дороге нет ничего опасного, — возразил я.
— Бобби Коул погиб на железной дороге, — сказал он.
— Бобби был исключением. Много ли детей погибло, играя на железной дороге? Да на улице гораздо опаснее! Нам с Джейком проще погибнуть, когда мы будем переходить улицу в городе.
— Я не собираюсь спорить, Фрэнк.
— Я просто говорю, что везде опасно, если не соблюдать осторожность. Мы с Джейком соблюдаем осторожность. Тот, сегодняшний покойник, появился не потому, что мы не соблюдали осторожность.
— Ладно, тогда вот какое дело. Обещайте, что если я вас о чем-нибудь попрошу, вы это исполните. Если я попрошу вас держаться подальше от железной дороги, мне нужно знать, что так оно и будет. Понятно?
— Да, сэр.
— Все дело в доверии, Фрэнк. — Он взглянул на Джейка. — Понятно?
— Да, с-с-с-сэр, — сказал Джейк.
— Тогда вот вам для начала, чтобы получше запомнили. В ближайшую неделю вы не выйдете со двора без моего или маминого разрешения. Ясно я говорю?
Учитывая обстоятельства, я рассудил, что это не самая плохая сделка, и поэтому утвердительно кивнул. Джейк последовал моему примеру.
Я подумал, что на этом все, но отец явно не собирался уходить. Он смотрел мимо нас, в потемки гаража, и молчал, как будто глубоко задумавшись. Потом развернулся и сквозь открытую гаражную дверь уставился на церковь. Он словно бы обдумывал какое-то решение.
— Мертвеца, который не лежал в гробу, я впервые увидел на поле битвы, — сказал он. — До сих пор я об этом не говорил.
Отец присел на задний бампер «паккарда», так что его глаза стали вровень с нашими.
— Я испугался, — сказал он, — но мне стало любопытно, и, хотя я знал, что это опасно, я остановился и рассмотрел мертвого солдата. Это был немец. Совсем еще мальчишка. Всего на несколько лет старше тебя, Фрэнк. А пока я стоял и смотрел на мертвого юношу, другой солдат, повидавший много сражений, остановился и сказал мне: «Ты к этому привыкнешь, сынок». Он назвал меня «сынок», хотя был моложе меня. — Отец покачал головой и глубоко вздохнул. — Он ошибся, ребята. Я к этому так и не привык.
Отец опустил руки и сложил ладони — в такой позе он иногда одиноко сидел на церковной скамье и молился.
— Я должен был пойти на войну, — сказал он. — Считал, что должен. Я думал, что более или менее знаю, на что рассчитывать. Но смерть оказалась для меня неожиданностью.
Отец по очереди посмотрел на нас. Глаза его потемнели, но при этом исполнились нежности и грусти.
— Вы увидели такое, от чего мне хотелось бы вас уберечь. Если вы хотите об этом поговорить, я слушаю.
Я взглянул на Джейка, который рассматривал грязный пол гаража. Мне многое хотелось узнать, но я прикусил язык.