— Вадик, тебе надо поговорить с твоей мамой — наша прописка истекает.
— …М-м-м… ты, Леночка, говорила уже… — отозвался я и медленно пошел вперед.
— Так что же? — она подошла и с беспокойством заглянула мне в лицо.
— Понимаешь, она сказала, что больше продлевать не надо…
— Я так и знала — я чувствовала! — воскликнула Лена и грубо поддала ногой ветку.
Я вдруг ощутил, что вокруг, оказывается, мрачно и сыро. И почти ночь. К тому же недалеко и до поздней осени. С веток капала какая-то влага, я машинально застегнул верхнюю пуговицу. Поколебавшись, наугад, повернул в сторону дома, с трудом различая теряющуюся во мраке дорожку.
Некоторое время Лена шла сзади, как вдруг дернула меня за пальто и, вцепившись в него, заговорила:
— Что ты молчишь?! Ты ласковый, ты тихоня. И мамочка тоже добрая, золотая душа! А, знаешь, что я тебе скажу: она нас остерегается!
— Перестань!
— Да, да, остерегается. Она сидела-сидела и подсчитала, что ей прописывать нас не выгодно, а вдруг мы надумаем тут совсем остаться. Раньше-то мы не замечали, а теперь с пропиской и всплыло! — шептала она исступленно.
— Зачем ты так! Не надо быть злой.
— Покрываешь ее? Надо было ожидать, ах я дура!
Я молчал не находя слов, а она распалялась:
— Ты мне не веришь, мамочка всегда права, ну так слушай: она от нас вещи прячет!
— Хватит!
— Нет, нет, когда мы гостей на день рождения позвали, мне салат надо было забелить. А у мамы эти вечные запасы — разложит, запрячет — банка майонеза в глубине холодильника стояла. Я ее вытащила, а нож консервный на веранде лежал. Я пошла туда, а когда вернулась, банки-то и нет. И мама тут крутится, что-то моет. Я: "Ирина Александровна, я хотела майонез в салат попросить". А она: "Нет, Леночка, я дать не могу, он мне скоро понадобится". — "Как же быть, ведь сметаны нет?" — "Не обязательно салат". — "Так ведь я уже нарезала…" А она не ответила и ушла с кухни. — Лена победоносно посмотрела на меня. — Я еще и другое скажу. У мамы в тумбе пластинки стоят, знаешь? Меня на танцульки попросили музыку подобрать, я все пластинки перерыла, и мы несколько с собой забрали, помнишь? А потом было поздно, мы их в гостях забыли. Мама наутро спросила так вкрадчиво, где это пластинки ее. Я сказала, что в городе, и скоро, через пару дней, привезу. Как она посмотрела на меня, ты бы видел!
— Тебе показалось! Вообще это жлобство какое-то.
— Ах так! — Лена рассмеялась холодным смехом, — пошли, пошли быстрее!
Она потащила меня к дому. В окнах не было света, мама, наверное, пошла к соседке попить чаю. Лена влетела в гостиную и, открыв тумбу под телевизором, вытащила кипу пластинок: