***
Первым, что Коннор видит, когда ему вновь удается сфокусировать взгляд, становится обеспокоенное лицо друга. Глаза его в свете последнего факела все еще красноватые и влажные, но взгляд больше не плывет, смотрит уверенно и осмысленно.
— Коннор? — Ричард отпускает его плечо и бережно придерживает голову, не давая ей опуститься. — Ты в порядке?
Коннор морщится, не зная, что может на это ответить, не вызвав еще большего отвращения ни у друга, ни у самого себя, и дергается в сторону, чтобы сбросить чужую ладонь. Голова все еще гудит, а назойливый запах горелого жира мерещится из каждой щели. От влажных стен, холодного пола и даже висящего высоко над головой потолка. Он глубоко вдыхает, пытаясь успокоиться, и стыдливо не поворачивает головы к остальным, вместо того невидящим взглядом уставившись в темноту. Перед глазами вновь и вновь предстает еще до конца не понимающее, но предчувствующее худший исход лицо абаддона в тот миг, когда стрела пробила его грудь. Заструившаяся с губ кровавая пена и тот преисполнившийся беззвучными ненавистью и ужасом взгляд, которым тот с отчаянным упорством стремился напоследок нанести своему убийце ответный удар. Коннор вспоминает и пятно крови, расползающееся по ткани, обрамляющее черное древко багровым ореолом смерти, и вместе с болезненным отчаянием чувствует вставший в горле ком.
Когда он оборачивается назад, со стыдом опустив глаза, Ричард все так же растерянно сидит на полу с протянутой к нему рукой, но, увидев выражение его лица, смущенно ее опускает. Сидящая на корточках чуть позади него девчонка, замеченная Коннором лишь сейчас, испуганно бормочет, указывая куда-то назад:
— У тебя кровь там...
Он проводит ладонью по расцарапанному о камень при падении затылку и тихо шипит, но тут же цепляется рукой за выступ и, слегка пошатываясь, поднимается на ноги. Раньше, чем кто-то из этих двоих решится сунуться к нему с сочувствием и желанием помочь. А, быть может, с осуждением и разочарованием. Он горько усмехается, едва вообразив должно быть прямо сейчас роящиеся в голове друга догадки и вопросы. Для него самого вопрос лишь один: кем теперь тот считает его? Отважным героем, ринувшимся на чудовище? Подлым вором и предателем, не заслуживающим прощения? Больше всего в эту секунду Коннор боится получить ответ.
Он не решается повернуть головы к телу, лежащему на том же месте, когда прежде стоявший чуть поодаль от них в непривычной растерянности Блез не выдерживает и проходит вперед, чтобы настороженно тронуть бок абаддона носком сапога.
— Откинулся, — наемник оглядывается и невесело добавляет: — опять...