Распаренная кожа приятно ноет после бадьи горячей воды и мочалки, которых как никогда ей не хватало в путешествии, но сейчас даже это не может принести спокойствия. Никто так и не заговорил с ней после выхода из храма, лишь молча привели в надлежащий вид по указанию верховной жрицы… Будто кобылу на продажу.
А ведь такой она и была.
Многие поколения род Ады славился тем, что выращивал лучших лошадей во всей империи, иные из них вполне могли бы обойти даже первоклассных эльфийских скакунов. И все же, хоть имперская знать и считала большим почетом иметь подобную лошадь у себя, их самих они едва ли считали ровней. Аде доводилось слышать, что за глаза ее отца звали не иначе как “лорд-конюх”, но прежде ей не доводилось задумываться, что и сама она — не больше чем одна из его породистых кобыл. Самая ценная, холеная долгие годы, чтобы в конечном счете стать сделкой всей его жизни, когда ее заберет к себе лучший хозяин, о каком только можно было мечтать. Конечно, сам отец не думал о ней так, ей никогда не приходилось сомневаться в своем месте в его сердце, но вся его жизнь не могла не отразиться на нем. Долгие и кропотливые подборы и сведения лошадей, чтобы в конечном счете получить лучшее потомство… с собственной дочерью он делал ровно то же. Ему нужна была новая первосортная кровь в роду, новые значимые связи для семьи. Ады и ее чувств никогда не было в этих планах, она значилась лишь женой нужного человека и будущей матерью его детей. И действительно было время, когда она признавала важность этого для семьи и ничтожность собственной жертвы в сравнении. Она была готова на это. Ровно до момента, как получила первую в своей жизни настоящую возможность избежать этого.
Дверь открывается с протяжным скрипом, но не закрывается. Сколько же он простоял за ней?
Пусть же будет так. Она уже смогла сказать свое слово в собственной жизни, смогла переписать ее часть — хоть и не идеально, но сама. Глупо было верить, что ей подвластно все, но она сделала то, что смогла. И Ада была благодарна себе за это.
Ей не доставляла никакого удовольствия мысль о незнакомом человеке, которому она должна была отдать свое тело в ночь после свадьбы и на долгие годы вперед, но она уже давно заставила себя примириться с ней и принять как необходимое зло. Сейчас же ей, пожалуй, будет куда проще…
Он заслуживает спасения. Не только потому, что прежде спасал и саму Аду, но и просто потому, что он хороший человек. Действительно хороший, даже несмотря на абсолютно заслуженные обвинения в государственной измене. Пожалуй, даже такой, с которым можно было без малейшей опаски связать себя пожизненными узами.