Был уже поздний вечер, но к Косте мы прошли на удивление легко. Сначала, правда, дежурная сестра не хотела вникнуть в существо дела, но буквально через минуту после начала наших препирательств к ней подошел мужчина без халата, что-то ей шепнул, и она, пожав плечами, отступилась от строгих больничных принципов. Я не стал выяснять, что за волшебные слова шептал ей мужчина в штатском, для меня была достаточно очевидна его принадлежность к вполне определенной профессии.
Правда, мы не забыли поблагодарить его за содействие.
Костя и вправду хорошо выглядел, насколько хорошо может выглядеть человек в его положении. Все лицо было забинтовано, но глаза уже, можно сказать, горели прежним Ситкинским огоньком. Голос его тоже был еще слабеньким, но он говорил, и это радовало. Здесь же, в отдельной палате, сидела Людмила Васильевна.
— Здравствуйте, — поздоровался я с ней. — Ну, как он?
— А ты меня спроси, — послышался из-под бинтов голос Кости. — Что ты к маме моей пристаешь? Здравствуйте, Юля.
— Здравствуйте, Костя, — подошла к нему Рябинина. — Ну, как вы?
— Его молитвами, — стрельнул глазами в мою сторону Костя. — Ну что, змей? Всех разоблачил?
— Почти, — кивнул я. — Есть кое-какие несостыковки, и ты должен мне помочь.
— Вот-вот, — проговорил больной. — Я, можно сказать, на последнем издыхании, а помогать должен ему, а не наоборот.
Я испуганно покосился на Людмилу Васильевну, но та не паниковала, а только влюблено смотрела на своего сына: она очень хорошо его знала.
Но меня попросила:
— Вы только недолго, Гришенька, ладно? Все-таки он еще слаб.
Я кивнул и посмотрел на Рябинину. Та моментально поняла, чего я от нее хочу, и обратилась к Людмиле Васильевне:
— Давайте выйдем, Людмила Васильевна, — сказала она. — Вы мне все расскажете, как и что тут. По-женски. А мужчины пусть побеседуют.
И что я сопротивлялся женитьбе на ней? Она же сущий клад для любого мужчины.
Когда женщины вышли, я повернулся к Косте и сказал:
— Говорить буду я, а ты только отвечай, так это или нет. Договорились?
— Да, — сказал он.
— Для начала скажу, что твой Шавкат, по моему глубочайшему убеждению, искусный шарлатан.
— Нет, — сказал Костя.
Я отмахнулся.
— Здесь мне на твое мнение наплевать, — сообщил я больному. — Мне нужно другое. С Лейкиным ты после долгого перерыва встретился у Шавката.
— Случайно, — вставил Костя.
— Разумеется, — кивнул я. — Разумеется, случайно. Сообщаю тебе, что твой одноклассник Стас Лейкин — редкий подонок, который зарабатывает себе на жизнь тем, что умудряется снимать интересующих его людей в самых пикантных для них позах и продает им потом негативы во избежание скандалов, больших по размеру, чем покупка негативов за несуразную цену.