Что это за яд? Может быть, еще не поздно дать противоядие? Плетения не справлялись: стоило подлатать в одном месте, как начинало рваться в другом. Сердце билось все слабее, и кровь перестала держаться в сосудах, пропитывая легкие. А еще Хаук…
И когда это случилось? Яды, попавшие при дыхании, действуют быстро. Эрик пошатнулся — закружилась от внезапной догадки голова.
— Ночью в шатре не пахло ничем посторонним? — не отрываясь от дела, спросил он, мазнул взглядом по нахмурившейся Ингрид.
Ингрид нахмурилась.
— Утром. Ночевала я с тобой.
Совсем он из ума выжил, если уже и этого не помнит. Неужели битва, поединок, спасение и гибель Фолки вместились в неполный день?
— Нет, — продолжала Ингрид. — Разве что поначалу — служанка сменила жаровню, собирая уголья из костра зацепила совком какую-то траву, дымило немного. Потом перестало. Или я принюхалась?
Эрик мысленно застонал. Свил диагностическое плетение.
— Может, конечно, в жаровню что-то подкинули с вечера, задумчиво проговорила она. Если бы уже утром, я бы, наверное, сейчас тоже нехорошо себя чувствовала. Все утро в шатре проторчала.
Может, еще обойдется? Может, посвящение чистильщиков защитит ее от яда, каков бы он ни был, как защищало от простуд и другой заразы?
Надо понять, что это за яд. Что может отравить, не только будучи съеденным, но и во время дыхания? Эрик мысленно перебрал признаки.
Клещевина! Проклятущая клещевина!
И, если так, омертвение будет возвращаться снова и снова. Профессор в университете показывал им нищего, который, желая, чтобы язвы выглядели натурально, сунул в разрез под кожу боб-семечко клещевины. Что ж, язва выглядела очень естественно и два года спустя, никак не желая заживать. И плетения помогли не сразу.
Может, хоть с Ингрид все обойдется?
Мимо прорысил Стиг, подошел Хаук, тяжело опираясь на Вигге и Бруни.
— Что с ней? — спросил он, глядя на все еще бесчувственную жену.
— То же самое, что и с тобой, — буркнул Эрик. — Сядь. Сейчас тобой займусь.
— Пока все, — Ингрид откинулась чуть назад. — Я могу помочь Хауку, если ты обессилел.
— Что с моей женой? — повторил благородный.
Эрик молча посмотрел на него, на Вигге и оруженосца.
— Займитесь делом, — велел Хаук. — Вигге, иди, распоряжайся… — Последние слова потонули в кашле.
Ну вот, все сначала. И уши у Хаука уже синие. Губы, наверное, тоже, хотя в бороде особо не видно. Эрик отогнал дурацкую мысль попросить благородного показать язык. Что нового он там намеревался увидеть? Убедится, что не только мочки ушей посинели? Так достаточно на ногти взглянуть…
— Что происходит? — повторил Хаук, пытаясь отдышаться.