— Словом, его меч тварь рубить мог. И то, что отрубленное падало, можно было жечь, как вы сегодня.
— То-то ты саму тварь поджечь пытался.
— Так я ж не вы. Перетрухнул до полусмерти и все позабыл со страху. Потом уже, когда отошел немного, вспомнил. Ну и подхватил чужой меч, поняв, что плести уже не могу почти… гадость редкостная это ваше небесное железо. Получается, не врут охотники. Особые свойства в самом деле есть: тварь, вот, его не разъедает.
— Есть, — кивнул Колль. — Но об этом… Вы не устали? — с деланной вежливостью спросил он Хаука. — Скоро новый день.
— Я всегда поднимаюсь ни свет ни заря, — словно бы не заметил намека тот. — И если уж вы взялись допрашивать моего человека — я, правда, так и не понял, по какому праву, но раз он не возражает, то пусть — я должен при этом быть и внимательно слушать.
Тем более, что сам Хаук еще Эрика не расспросил как следует. А тут за него, считай, всю работу сделают. А что «его человек» врет как сивый мерин, так он и самому Хауку бы всей правды не открыл.
— Рыбак рыбака… — буркнул Колль. — Что господин, что наемник бараны упрямые. Дальше?
— Что дальше? — не понял Эрик. — Дальше ты сам все видел.
— То-то и оно, что видел. Какого рожна ты влез, если, говоришь, перетрухнул?
— Так ты же сам приказал!
Чистильщик усмехнулся.
— Еще скажи, не подумал не подчиниться.
— Почему не подумал? Подумал, конечно. Но эта тварь больно уж жуткая. А ты сказал, что нам всем конец, если что.
— И ты поверил с полуслова.
— Слушай, что ты от меня хочешь? Не помог — было б плохо, помог — опять неладно. С чего бы тебе было врать?
— А с чего бы тебе было лезть на рожон? — не унимался чистильщик.
— Да с того, что меня Лейв на целительные плетения натаскивал. Да так натаскивал, что до сих пор сперва сделаю, потом подумаю. И с того, что я болван редкостный… что мы выяснили где-то с час назад. Раненому хотел помочь, как там его… Вам-то явно не до того было. Помог, мать вашу, уже язык весь отболтал, оправдываясь.
— Помог… — медленно произнес Колль. — Его должны были сожрать.
— Так я виноват в том, что его не сожрали? — всплеснул руками Эрик. — Еще в чем я виноват? Может, и тварь я призвал?
— Из грудной клетки тварей не вытащишь.
— Да с чего бы? Плетением — просто. Как, например… — Он шевельнул уголек, подтаскивая ближе, и снова оттолкнул в костер.
— Омертвение, которое вызывают твари, ничем не остановить. А, значит, не остановить и кровотечение, не за что зацепиться. Викар должен был истечь кровью.
— Вот заладил, должен был, должен был… Чего б его не остановить? Иссечь в пределах здоровых тканей, например.