По щекам побежали слезы. Папе пришлось узнать обо мне такие ужасные вещи, вынести мой позор, но он не отвернулся от меня.
– Знаю. Я это вижу, – сказала я.
Это и правда было очевидно.
* * *
Для разговора с мужем я дождалась, пока Адди отправится в гости к родителям Люка.
– Ты не видела мой чехол для камеры? – спрашивает он меня. – Небольшой такой. Никак не найду. Может, Адди с ним играла и куда-то засунула. Она это любит.
– Под столиком посмотри. Я как-то там свои книги нашла, которые уж и не чаяла увидеть.
Люк смеется, встряхивает головой, будто прятать вещи под мебель – забавнейшее достижение.
Ох уж эта Адди! Ну и плутишка.
Я тут же раздражаюсь. Меня бесят мелочи, самые пустяковые реакции мужа, и сила моего гнева напоминает о том, что необходимо сделать. Прямо сегодня. Это должно случиться сегодня. Немедленно. Откладывать нельзя.
Я, как обычно, на кухне, занимаюсь сложным блюдом – маминой лазаньей, которая требует многочасовой подготовки. Домашняя паста, брачиола[11] и соус для нее. Чем глубже пропасть в моем браке, тем сложнее блюда. Это мой способ занять время, заполнить разрыв и молчание между мной и мужем.
Люк направляется в спальню, чтобы продолжить поиски там.
– Когда найдешь свой чехол, надо кое-что обсудить, – говорю я.
– Конечно, – кивает он.
Люку безразлично, что его присутствие стало меня раздражать, безразлична тема, которую я хочу поднять.
Сквозь недовольство пробивается росток вины. Я посыпаю панировкой пластинки брачиолы и в спешке бросаю слишком много.
– Вот черт! – Пытаюсь собрать крошки, прижимая к ним ладони, чтоб они прилипли к коже. Потом держу кисти под краном с горячей водой, пока едва не обжигаюсь. Промокнув влагу, сажусь за кухонный стол и роняю голову на руки.
Похоже, я проиграла сражение, о котором даже не подозревала.
Я думала, смогу отнестись к нашему разрыву с благодарностью, мудро, с высоты лет рассудив, что браки заканчиваются, даже долгие, даже те, которые начинались с пламенной любви и веры супругов в то, что счастье продлится вечно. Я всегда считала себя иной – сильнее, чем другие, женщиной особого склада, устойчивой к жизненным передрягам.
Но я такая же, как все остальные: измотанная, трусливая, ужасная. Способная на предосудительные поступки, например, разрушить жизнь, которую так кропотливо строила с человеком, ставшим много лет назад мне мужем, а теперь и отцом моей дочери.
Поднимаю голову. Я знаю единственный выход, но как это сделать… Встаю из-за стола и иду в спальню. Люк шумно возится там, все еще разыскивая чехол, роется в глубине шкафа, достает вещи.