Из вежливости Ноам не стал признаваться, что думает иначе. Он, пролетевший тысячелетия, теперь, присутствуя при успехах технического, биологического, медицинского прогресса, был не склонен идеализировать образованность древних и не испытывал никакой ностальгии по тем временам.
Джеймс склонился к нему, накрыв своим торсом добрую половину стола:
– Вы могли бы нам пригодиться.
– Для чего?
– Подготовить нас.
– К чему?
Джеймс снова откинулся на спинку стула и вяло упрекнул кузена:
– Ты что, не сказал ему?
– Не успел… – пробормотал Хасан.
Джеймс пристально взглянул в глаза Ноама и окрепшим голосом бросил:
– Я принадлежу к «Часам Апокалипсиса».
С плотно сжатыми губами, задумчиво нахмурившись и взвешивая важность этого признания, Ноам кивнул. «Часы Апокалипсиса»… На ум пришли смутные воспоминания, восходящие к 1950-м годам, тому периоду, когда ученые предложили создать концептуальные часы, которые будут сообщать о грозящих человечеству опасностях[21]. Полночь символически обозначала уничтожение мира, и ежегодно эксперты определяли, приблизилась ли стрелка к роковому мгновению. Этот отсчет привлекал внимание народов к нарастанию угрозы. В то время население Земли было так встревожено распространением ядерного вооружения и холодной войной между Россией и Соединенными Штатами, что все опасались решающего сражения.
– Все так же в Чикаго? – спросил Ноам, вспомнивший «Бюллетень» тех ученых-атомщиков.
– Точно! – подтвердил Хасан, не заметив, что Ноам оперирует не современными сведениями, а относящимися к предыдущему веку. – Джеймс поступил в университет, который производит оценку рисков. Он работает с лучшими учеными и… сколько там нобелевских лауреатов? Пятнадцать?
– Восемнадцать.
– Мои поздравления, – пробормотал Ноам.
Джеймс снова перегнулся к нему через стол:
– Мы в одной минуте двадцати секундах от конца света.
Между тремя сотрапезниками установилось тяжелое молчание. Официантки расставляли закуски, множество плошек, чтобы гости могли поклевать из них табуле, бобы, фаттуш, хумус, бабагануш, долму, пряный картофельный салат. Когда подавальщицы ушли, Джеймс добавил:
– Мы еще никогда не были столь близки… Катастрофа произойдет через восемьдесят секунд.
Джеймс принялся перечислять причины для беспокойства. Если во все времена люди опасались физических явлений – падения гигантского метеорита, извержений вулкана, появления смертельного вируса, – то теперь мы страшимся вреда от человека. Не только потому, что к катаклизму приведет Третья мировая война с использованием атомного оружия, но и потому, что преступное или случайное лабораторное исследование может вызвать как опустошительную пандемию, так и информационную катастрофу и, следуя эффекту домино, крах банковских структур, систем безопасности. Необратимая, неконтролируемая перенаселенность планеты ведет к голоду, а глобальное потепление провоцирует разрушение.