В Вестертон мы прибыли около девяти вечера. Телеги с лошадьми уже ждали, и разгрузка вагонов началась без промедления. Поскольку рабочие хорошо знали свое дело, надзирать за ними мы не стали – не мешкая сели в экипаж, ожидавший нас у станции, и покатили сквозь ночную тьму в Киллион.
Озаренный лунным светом дом, явившийся нашим взорам, выглядел очень внушительно: огромное каменное здание времен якобинства, стоявшее на краю утеса высоко над морем. Когда экипаж прогрохотал по плавно изогнутой дороге, прорубленной в скале, и выехал на широкое плато, где находился дом, мы услышали глухой рокот волн, набегавших на камни далеко внизу, и в лицо нам повеяло влажной свежестью морского воздуха. Мы сразу поняли, как хорошо укрыты от внешнего мира здесь, на вершине утеса над морем.
В доме все было готово к нашему приезду. Миссис Грант и слуги потрудились на славу: все вокруг пребывало в порядке и сияло чистотой. Бегло осмотрев главные комнаты, мы разошлись, чтобы умыться и переодеться после долгого путешествия, занявшего больше суток.
Мы отужинали в большой столовой в южной части дома, буквально нависавшей над морем. Шум волн доносился приглушенно, но не стихал ни на миг. Небольшой скалистый мыс выдавался довольно далеко в море, и потому северная сторона дома находилась на открытом месте; крутые скалы, стеной вздымавшиеся вокруг и обступавшие дом с трех сторон, не закрывали, однако, вида на север. Вдали, на другом берегу залива, мерцали огни замка и кое-где слабо светились окна рыбацких хижин. Море расстилалось подобием темно-синей равнины, на которой там и сям, на горбах набухавших волн, сверкали отблески звездного света.
После ужина мы все переместились в оборудованную под кабинет комнату, смежную со спальней мистера Трелони. Когда мы вошли, мне сразу бросился в глаза большой сейф, похожий на тот, что стоял у него в комнате в Лондоне. Мистер Трелони проследовал к столу и положил на него извлеченный из кармана кошелек, при этом слегка придавив его ладонью. В следующее мгновение он вдруг страшно побледнел и дрожащими руками стал открывать его, бормоча при этом:
– Он явно потерял в толщине… Надеюсь, там все на месте!..
Мы, трое мужчин, живо подступили вплотную к мистеру Трелони. Спокойствие хранила одна лишь Маргарет: молча стояла поодаль от нас, прямая и неподвижная точно статуя, с отсутствующим выражением лица, словно не понимая или не желая знать, что здесь происходит.
В совершенном отчаянии мистер Трелони рывком раскрыл кармашек, куда накануне вечером спрятал рубин семи звезд, бессильно рухнул в кресло, стоявшее рядом, и хрипло проговорил: