.
Она окинула меня таким пронзительным взглядом, что я покраснел. Не мог же я рассказать ей о письмах, в которых уже не раз упоминал и о ней самой.
– Ведь не из-за меня вы сюда ходите? – Она шутливо погрозила мне пальцем.
– Хотел бы я, чтобы это было так. Но я всегда рад встрече с вами, Софи, – ответил я правдиво.
– И то спасибо! – Ее губы скривились в иронической улыбке, затем она ткнула в мою сторону ложечкой. – Вот что я вам скажу, Жюльен: эти хождения на кладбище не принесут вам пользы. Вы зря растрачиваете на них свою жизнь, и вашу Элен это тоже не воскресит.
От ее грубоватых слов почему-то становилось легче на душе.
– Ну… – начал я, – надо же иногда присмотреть за порядком. Ну, там… Принести цветы…
– Да-да, – сказала она, усмехаясь мне в лицо, и я почувствовал, что она видит меня насквозь.
Затем она вдруг быстрым движением сняла с головы шапочку, запрокинула голову к солнцу и тряхнула волосами. Я с удивлением залюбовался черными локонами до плеч, обрамлявшими теперь ее лицо.
– Цветы на могилах зря не морите, лучше живым их почаще дарите[38], – продекламировала Софи.
– Откуда у вас все эти мудрые изречения?
– От бабушки, – с вызовом объявила она. – Она была мудрая женщина, точно как я.
– Я рад, Софи, что вы дали мне причаститься вашей мудрости.
– И правильно, что радуетесь. Без меня вы пропали бы.
Я с удовольствием еще сидел бы так и сидел, глядя на людскую толпу на площади, слушая шутливые речи Софи, от которых мне становилось так хорошо на душе, но тут зазвонил мобильный телефон и Софи, смеясь, сказала в трубку: «Купить по дороге багет?» и «Да, и я тебя тоже». А затем обратилась ко мне: «Ну, мне пора бежать!»
Мне что-то не хотелось еще возвращаться домой. Я доехал на метро до бульвара Сен-Жермен и решил прогуляться по улицам, свернул на улицу Бонапарта, просмотрел несколько художественных альбомов в бутике издательства «Ассулин», прикинул, могу ли я себе позволить купить папку для рукописей в кожаном переплете с тиснеными буквами, но, взглянув на цену, отказался от этой затеи. Потом свернул на улицу Сены и зашел поужинать в «La Palette».
Официант только что подал мне красное вино, и тут я узнал господина в очках с золотой оправой, который сидел в другом углу под большой картиной и аккуратно складывал прочитанную газету.
Я прикрылся меню, но было уже поздно.
Жан-Пьер Фар уже заметил меня.
– Ах, Азуле, дорогой! – Энергично двигая ногами, он просеменил ко мне и придвинул себе стул. – Какая приятная неожиданность! Можно подсесть к вам на минутку, cher ami?[39]
Я без особой радости кивнул и выдавил из себя улыбку.