– Я рад видеть, что вы время от времени выбираетесь из квартиры, – сказал он, подмигивая. – Я уж боялся, что вы там окончательно забаррикадируетесь.
После молчаливого обмена записками через щель под дверью моей квартиры мы с ним ни разу не виделись.
– Как вы поживаете? Я как раз вспоминал вас недавно и собирался уже позвонить. Мы нашли замечательную обложку для романа.
Я лицемерно изобразил радость. Упомянутый роман, конечно, был мой.
– Остается только завершить книгу, – пошутил издатель, поправляя очки на носу, которые у него все время съезжали с узкой переносицы. – Надеюсь, работа хорошо продвигается?
– О да, очень хорошо, – храбро соврал я и сделал большой глоток из бокала. – У меня готово еще пятьдесят страниц. М-да, главное – надо только взяться за дело!
– А что я говорил! – воскликнул Фавр, радостно придвигаясь ко мне через стол. – Главное – только начать, вот и весь секрет.
Подозвав официанта, он тоже заказал себе красного вина. Он явно не торопился уходить, когда выпала удача поймать своего автора.
Посчитав что-то в уме и прикинув даты, он посмотрел на меня, повеселев:
– А это значит, что книжка будет готова уже к весне. Браво, Азуле! Я горжусь вами! Это же просто formidable![40] – Он смотрел на меня, и лицо его сияло от счастья. – Так вы, значит, справились со всеми трудностями, да? Я с самого начала был уверен, что у вас все получится.
Я молча отхлебнул из бокала и только кивнул.
– «Издатель, танцующий при свете луны» – это же будет хитом продаж! У меня нос чешется. А это к деньгам, мой друг. – Он захлопал в ладоши.
Глядя на его восторг, я промолчал, не в силах сказать ни слова.
У меня духу не хватило разрушить его надежды.
Мне бы сейчас сигаретку! Но для этого надо было выйти на улицу. Я залпом выпил свой бокал и решительно посмотрел ему в глаза.
– Однако ж… – начал было я.
– Однако ж… – как эхо повторил за мной Жан-Пьер Фавр, и в его глазах мелькнула тревога.
Я взъерошил волосы.
– Не очень уверен, хорошо ли получается, – произнес я виновато, не смея признаться, что, вообще-то, ничего еще не написал.
– Ну, волноваться перед выходом книги – дело естественное, как же без этого! – сказал Фавр и махнул рукой, великодушно отметая мои сомнения. – Это-то мне в вас особенно симпатично, Азуле, что вы всегда сомневаетесь. Это помогает вам сохранять критический взгляд. От этого текст становится только лучше.
– Ну, может быть. Хотя иногда мне кажется, что вся моя писанина – одна сплошная галиматья, и тогда я спрашиваю себя, кто ж это будет добровольно читать. – Я тяжело вздохнул. – И дело кончится тем, что у меня останется один-единственный читатель – я сам.