Clafoutis стоял на столе, еще горячий, только из духовки. Карамелизированные дольки груши были укрыты слоем теста, а сверху все это посыпано поджаренными миндальными лепестками. Она отрезала кусочек, положила его на тарелку и поставила передо мной. Тыльную сторону моей ложки заволокло паром. Брижит заговорила почти сразу же, как будто мы были знакомы уже много лет.
На днях она думала обо мне. Она прибиралась в гостиной и наткнулась на книгу, которую читала много лет назад. “Здравствуй, грусть”. Знаю ли я ее?
– Да. Франсуаза Саган. Классика, но я не читала.
– В свое время эта книга стала сенсацией, – пояснила Брижит. – Саган было всего восемнадцать. Конечно, это не идеальный роман, не то чтобы шедевр, но в нем есть смелость и динамизм. Саган очень точно описала, как все ощущается в этом возрасте. Будь она старше, она не смогла бы это сделать. Это подлинная история, без малейшей искусственности.
Брижит умолкла и перевела дыхание. Она положила и себе немного clafoutis. Я почти доела свою порцию.
– Это была одна из первых книг, которую я прочитала, когда приехала в Париж. Я тогда была всего на год старше тебя.
– Саган произвела на вас впечатление, – сказала я.
Брижит кивнула.
– Героиня, Сесиль, только что окончила пансион. Ей семнадцать лет, и она провалила выпускные экзамены. Она два года живет с отцом. Действие романа происходит летом, когда они отдыхают на Средиземном море.
Сесиль вела привилегированную жизнь, которая разительно отличалась от моей, – продолжала Брижит. – Она пила алкоголь и загорала целыми часами, но я чувствовала, что ее история мне близка. Может быть, все дело в том, как Сесиль описывала жестокость, юность и зрелость. Как и она, я думала, что понимаю взрослых с их играми, – я смотрела на них свысока, – но все-таки мои ожидания то и дело не оправдывались. Когда же эти игры заканчивались, я неизбежно оставалась ни с чем, потому что не предвидела, что мои действия повлекут за собой непредсказуемые последствия.
Я спросила, не одолжит ли она мне свою книгу.
– Конечно.
Брижит доела clafoutis и спросила, не хочу ли я еще. Я протянула ей свою тарелку. Казалось, она изучает меня, пока я ем.
– У меня есть одна идея. – Она заговорила медленно, будто обдумывала сложную мысль. – Надеюсь, я не слишком настырна, но мне бы хотелось поделиться ею с тобой. Может, ты сочтешь ее нелепой.
Ее глаза теперь стали на тон светлее, словно впитывали в себя свет. Я заметила, что на шее у нее кожа не такая упругая, как на лице, особенно когда она поворачивает голову. Все остальное в ней, кроме шеи, было идеально гладким. Я отложила ложку, чтобы показать, что слушаю.