На площадке перед их квартирой стояла кромешная тьма. На лестничной клетке окон не было, а деревянная дверь была выкрашена в черный. Но сама квартира оказалась светлой, потертые поверхности хранили следы многовековых прикосновений, через огромные окна лился мягкий свет, в воздухе кружились пылинки. Брижит любила работать в гостиной. Там она сидела на кожаном диване, скрестив ноги, с книжкой на коленях. Окна кухни выходили на другую сторону, во двор. Кабинет Давида располагался дальше по коридору, рядом с ванной. Это была маленькая комната с ковром цвета индиго и с диваном, который превращался в узкую кровать.
Рядом с входной дверью висели две картины, изображавшие танцующих среди волн японских богинь. Мне нравились эти богини, их округлые тела и оранжевые соски, их стопы, скользящие по водной поверхности, их безмятежные лица, аккуратные треугольники черных волос между широких бедер.
Та субботняя встреча с Брижит в “Шез Альбер” была похожа на чудо. Когда я вышла из туалета, живот под джинсами был похож на раздувшийся мешок, стянутый узлом. Я чуть было не прошла мимо нее. Только когда она слегка повернулась, открывая сумку, я узнала ее ярко-красные губы и острый угол подбородка. Она повесила пальто на крючок под стойкой, но оно было слишком длинным и наполовину лежало на полу. Я стояла так близко, что чувствовала себя чуть ли не маньяком-преследователем.
– Марго, – сказала она, – как я рада тебя видеть.
Я улыбнулась, хотя понимала, что вышло натянуто.
– Ты такая бледная, – сказала она. – Все хорошо?
Я кивнула на окно.
– Это все погода.
Она сказала, что как раз собиралась уходить, они с Давидом хотели поужинать вдвоем. Она предложила мне сесть. Я устроилась на ее стуле, пока она надевала пальто и убирала волосы под воротник.
– Марго. – Мое имя прозвучало очень ласково. – Прими мои соболезнования.
Она дотронулась до моего запястья. Я не могла говорить. Шея как будто горела, болезненный узел в горле распухал и уже чувствовался во рту. Я понимала, что с большей вероятностью смогу сдержаться, если буду сохранять спокойное выражение лица. Кое-как я кивнула, и она, по-видимому, поняла, что я имела в виду.
– Почему бы тебе как-нибудь не зайти к нам? – спросила она.
– Я была бы не против, – сказала я, недоумевая, зачем я ей сдалась.
– В какие дни ты свободна?
– Каждый день по вечерам. После школы у меня ничего особо не запланировано.
– Хорошо. Тогда увидимся в понедельник?
– Да. – Я улыбнулась.
В понедельник Брижит встретила меня clafoutis[28]. Я приехала к ней в половине шестого, прямо из лицея. У Анук начались вечерние репетиции очередного спектакля, поэтому мне не нужно было отчитываться, куда и зачем я пошла. Брижит открыла дверь и расцеловала меня в обе щеки. В квартире витал аромат масла и запеченных фруктов, и я сделала ей комплимент, спросив, что же это так восхитительно пахнет. Она улыбнулась, явно довольная собой, и повела меня на кухню.