А потом я услышала спокойный, с капелькой веселья голос где-то совсем рядом. Голос, от которого у меня внутри снова вспыхнуло моё солнце, разом пустив горячую волну по телу и согрев до озябших кончиков пальцев на ногах.
— Шеппард, прикажите своим молодчикам спрятать оружие! Я вашу карету узнаю из тысячи. Она слишком примечательна своей неприметностью.
Бульдог стукнул в стенку за своей спиной один раз. Послышалась какая-то возня, экипаж дрогнул и лошади перестали нервно перебирать ногами, качая его. Быстрые шаги. Скрипнула дверца справа от меня.
— Старина, что за шутки? У меня срочные новости, между прочим, а мы почти разминулись. Какого чёрта вы не сидите в столице, как договари…
Мгновение — и сдержанное веселье стёрлось из его взгляда, как и не было.
Мы замерли друг напротив друга — я, вцепившаяся в край сидения, и Рон, застывший в дверном проёме экипажа. В его чёрных глазах я увидела своё отражение.
А ещё там было больше, чем голод. Больше, чем жажда заблудившегося в пустыне путника.
Словно погружаешься в тёмные пучины моря и задыхаешься там без воздуха. И этим воздухом была я. Знала это абсолютно точно, потому что точно таким же воздухом был для меня он.
Без единого слова он вошёл внутрь, наклонившись, и сел рядом со мной. Взял мою руку — сжал пальцы в ладони до боли. Долго и пристально всматривался в моё лицо — а потом нахмурился. Кажется, ему не понравилось то, что он увидел.
Не отводя взгляда от меня, Рон бросил резким тоном:
— Шеппард, объяснитесь!
Бульдог поднял обе ладони в примирительном жесте.
— Мой друг, вы так выглядите, будто готовы прямо сейчас вышвырнуть меня из собственного экипажа! Что я вам говорил, Кэти? Могу заверить, что это маленькое ночное путешествие предпринято исключительно в целях безопасности мисс Лоуэлл! И кстати, мы направляемся в Замок ледяной розы — так что не ошибусь, если предположу, что вам больше нет смысла ехать в столицу и вы предпочтете вернуться с нами. Олень, полагаю, сопроводит нас своим ходом?
Рон коротко кивнул, всё так же не глядя на Шеппарда. Тот стукнул два раза в стенку и экипаж медленно возобновил движение.
А я тоже не могла отвести взгляда от любимого. Пыталась понять, изменилось ли что-то. Он немного похудел, черты лица обрисовывали резкие тени. Волосы стали чуточку короче. Отросла щетина — я не удивлюсь, если он пустился в путь, едва сойдя с корабля. А ещё его запах — соль и северное штормящее море…
Рон глубоко вздохнул. Кажется, напряжение чуточку отпустило его.
Взял моё лицо в ладони и сказал очень тихо, только мне:
— Всю ночь не спала. И плакала… Что, даже в Эбердин умудрилась найти себе приключений, да? Знаешь, малышка, это точно была последняя капля — больше на шаг от себя не отпущу…