Муж глубоко вздохнул и пошевелился, наконец. Чуть приподнялся на локтях и осмотрелся вокруг.
— Так. Мы живы, это уже неплохо!
А потом подтянулся вверх чтобы… поцеловать.
Я отвернулась. Поцелуй пришёлся в висок.
Дорн больше не был твёрдым, как камень. Он был расслаблен, сыт и судя по всему, очень даже доволен.
— Малыш, ты как?
Надо же, забота в голосе. Где она была, когда я в ней так отчаянно нуждалась?
— Меня как будто между двумя каменными жерновами размололо. Так что отпусти меня, пожалуйста.
Но вместо того, чтобы слезть с меня, как я надеялась, он просто перевернулся со мной в руках. Я оказалась лежащей на нём сверху.
Попыталась оттолкнуться от его груди, чтобы подняться.
— Лежи.
Я толкнулась сильнее.
— Я хочу встать.
Его руки сомкнулись крепче.
— Лежи, кому говорят! Где болит?
— Везде. Спина особенно.
Я покорилась неизбежному и упала обратно ему на грудь. Отвернулась только, чтоб не видел выражение лица.
Дорн мягко провел по моей спине ладонью от лопаток и до самого места, которое спиной уже не называлось. А потом принялся осторожно массировать пальцами мышцы по обеим сторонам от позвоночника. От удовольствия мне хотелось застонать в голос, но я сдержалась.
— Так лучше?
Я не ответила.
Наконец, он оставил мою спину в покое. Мы продолжили просто лежать.
— Отпусти, пожалуйста. Я замёрзла.
Тогда Дорн подхватил край скатерти под нами, которая чудом сохранилась, хотя была вся в пепле и основательно в дырах, и прикрыл нас обоих.
Продолжил задумчиво глядеть в потолок, запуская руку мне в волосы и меланхолически пропуская их меж пальцев до самых кончиков. В мирной ночной тишине, которая плыла над нами, я наконец-то услышала, как бьётся его сердце. Быстро и гулко, как-то тяжело. Но оно постепенно успокаивалось и становилось всё медленнее.
Я испугалась, что сейчас усну.
— Позволь мне всё-таки пойти наверх.
Он проворчал что-то неразборчиво и недовольно. Но всё же выбрался из-под меня, а потом подхватил на руки, так и завёрнутую в обрывок скатерти.
Лестница оказалась разрушена до самого верха. Росток Пепельной розы сумел «починить» лишь до второго этажа, дальше не дотянулся.
— А вот это уже хуже.
Дорн нахмурился, но с рук меня не спустил. Только развернулся. Так и понёс на другую лестницу, более узкую и тёмную, которая предназначалась для слуг.
— Осмотрю завтра остальные разрушения, их похоже немало, — проронил он, осторожно поднимаясь по неудобным старым ступеням.
— Прости, — сказала я тихо.
Он остановился на мгновение.
— Давай чтоб я такого больше не слышал? Я знал, на что шёл. Это исключительно моя ответственность. И мне что-то не нравится твой голос. Что такое?