— Иоанн Двенадцатый? — недоумевал я, понимая, что старику сейчас больше ста лет, — Но как такое возможно? Я был одним из кардиналов, принимавшим голосование на его папство…
— С божьей помощью, вероятно, — не поднимая головы произнес Логот и подал мне свиток с печатью Столицы.
Ведьмы с квадратными глазами медленно развернулись в мою сторону. У Софы отвисла челюсть, Сэна молча открывала и закрывала рот не произнося ни звука.
— Он у нас совсем дурак, — удрученно констатировал Люцифер, громко выдыхая. — Это же надо сказать при двух ведьмах о том, кем он был!
— А что такого в кардиналах? — не понял Бельфегор, но на всякий случай нахмурился. — Что они такого сделали? Освежи мне память.
— Основали конклав, — просвещал братьев Люцифер, закатывая глаза. — И уже этот конклав объявил ведьм злом и начал жечь.
Теперь с квадратными глазами были не только ведьмы, но и все ангелы и святые, покинувшие мир до этих реформ.
Я взял в руки диктат с буллой Его Святейшества и развернул. До папы дошли слухи о моем воскрешении и он, будучи лично знакомым со святым Антонием, хочет засвидетельствовать мое появление на земле. Но перед этим я должен разобраться с бесноватой деревней, в десяти часах езды отсюда. Епископ не в силах помочь своей властью и уже несколько месяцев отписывается папе о том, что принимаемые им меры не дают результата. Странно, но я ничего не слышал об этой деревне. Господи, ну неужели я много просил? Просто сон, всего лишь сон.
— Святой? — опасливо произнес Логот, замечая мое смурное лицо и опасаясь того, что написано в письме. — Что Его Святейшество хочет от вас?
Я молчал, сонно уставившись на инквизитора, и на то, как Софа вернулась к своему занятию, тыкая его вилами в попытке прогнать его со своей земли. Сэна жалась за его спину, в надежде, что Логот все-таки уйдет. Мои надежды с ней расходились, я хотел узнать что происходит в обители.
— Логот, я уверен, что пришло время, — твердо начал я, а инквизитор вздрогнул, — Ты хотел исповедаться. Думаю, что настало самое время. Стены обители далеко. А кроме меня и бога тебя никто не слышит.
Инквизитор колебался, бросая нервные взгляды исподлобья то на меня, то на ведьм. На лбу инквизитора выступила испарина. Он явно не был готов к тому, что я прямо сейчас потребую от него исповеди.
— Давай, помогу тебе, — сделал я несколько шагов к инквизитору. Тот громко сглотнул, а Софа подошла поближе, держа наготове вилы. Я усмехнулся и развернулся к ведьме, — Софа, я в состоянии себя защитить. Иди в дом и возьми Сэну. Слышать и видеть исповедь дано только раскаявшемуся, церковнику и Богу. Марш отсюда.