— А у тебя нет… Чего-то… Ну, чтобы мне… — замялась женщина, как рыба на суше, открывая и закрывая рот, стараясь себя пересилить и наконец произнести что-то, — Чтобы красота вернулась… Ну… Такая, какая в девках у меня была…
Ведьма хихикнула, но ничего не сказала, снова направившись к своему столику. Глаза постепенно привыкали, и я смог разглядеть гостью. Засаленные волосы выбились из косынки, заляпанный передник, грязные до локтей руки и огромная заплатка на обтрепавшемся рукаве. Небрежный дырявый платок прикрывал исхудавшие плечи, а алчные глаза следили за каждым движением ведьмы. На бедняжку жалко было смотреть. Не удивительно, что муж пошел по девкам — женщина выглядела старухой.
— Вот держи, — Софушка протянула гостье увесистый мешок, и просящая тут же полезла смотреть что внутри. — Это специальная, заговоренная кора… Утром и вечером купайся в ней и приговаривай: «Где не шляется, пусть домой вертается!» Запомни эти слова. Одежду старую сожги, да у швеи новую закажи. Как сжигать будешь, произнеси: «Отвяжись, дурная жизнь!» Как искупаешься, новые одежды надевай, да на улицу иди. Пока семнадцать раз с разными людьми не поздороваешься — домой не возвращайся. Все запомнила?
Женщина шевелила губами, осмысливая услышанное, а потом быстро кивнула и растворилась в темноте ночи. Ведьма с тяжелым вздохом вернулась в свой угол и чем-то зашуршала.
— Разве так можно? — хрипло подал я голос, в надежде вразумить нечестивую и наставить на путь истинный, — Человека воли лишать и к нелюбимой возвращать? По что зло творишь, ведьма? Думаешь, что сможешь околдовать? Разума лишить? Воли лишить?
В углу снова зашуршало, и в тишине раздался сонный голос:
— Какое зло? Приправы я ей дала, чтобы готовила лучше. И соль природную, чтобы вкус другим казался. Мужчина никогда не уйдет от женщины, которая вкусно готовит. А если и уйдет, то вспоминать будет сравнивать, — зевая, произнесла нечестивая. — А в мешке кора дубовая и мыльник. Ты вообще видел на кого она похожа?
— А как же твои слова про сбор любовный? И заговоренную кору? — с недоверием отозвался я, не веря ни единому слову ведьмы. — Скажешь, что мне послышалось?
— А я смотрю, оклемался, — с усмешкой добавила ведунья, пока я порывался встать. — Спи, утром осмотрю тебя и решим что с тобой делать. Пока старайся не шевелиться. На ссадинах мазь, смажешь.
Я задавал ещё вопросы, но ответом мне было лишь тихое сопение… Ну, ничего, ведьма, скоро и до тебя доберется Святая Инквизиция.
Я проснулся от нестерпимой жажды и, едва разлепив глаза, оглядел ветхий дом. Ведьмы в нем не было, а значит я мог осмотреться. На стенах висели и сушились какие-то травы, связанные в веники, какие-то склянки, с разноцветной жидкостью с каким-то странным, я бы даже сказал, мистическим отблеском, украшали уже изрядно покосившийся столик. Отдельно чаша со ступкой, в которой ведьма недавно толкла свою колдовскую траву, а запах распространялся по всей комнате. Я поднялся с кровати, чтобы более детально осмотреть помещение и найти воду.