Я подъехал к вратам святого ордена уже после того, как братья завершили молитву. Нужно собрать орден и объявить им о том, что Альвева — просто травница, затем проверить, как устроили Мораиса и, возможно, более детально посмотреть на тренировки новых инквизиторов. Отбиваться распятиями — не дело. Против настоящей ведьмы они не помогут, а осквернять просто знак бога…
— Антоний, ты опоздал! — мне на встречу вышел святой отец в сопровождении братьев и Виттора, — Я так полагаю, что у тебя была веская причина не появиться к утренней молитве ордена. Расскажи нам о ней.
Тон епископа заставил меня насторожиться, но я решил не заострять на нем внимания. Сейчас важно было решить вопрос с Альвевой. Я не хотел, чтобы невиновную девушку сожгли, а, значит, раз епископ сам изъявил желания поговорить… Что это? Плач?
— Святой отец, мне показалось или где-то всхлипывает женщина? — насторожился я медленно скользя по толпе взглядом, пытаясь понять откуда идет звук, но так и не находя его источник, — Что-то произошло? Кому-то нужна помощь?
— Нужна, Антоний. И мы надеемся, что святой не оставит молящихся ему, — уклончиво произнес епископ, а меня охватило нехорошее предчувствие, — Но сначала, поведай нам, сын мой, что тебя так задержало?
— Я разбирался с допросными листами, которые взял на изучение, — уверенно начал я, вспоминая правильные формулировки защиты подозреваемой. Святой отец слушал меня, изредка кивая. — Ту, что вы признали ведьмой, таковой не является. Она — всего лишь травница. И я считаю, что ее знания отлично послужат нашему ордену. Она бы могла лечить раненных или, если мы выделим экипаж, выезжать для помощи роженицам и больным детям… Ведь сам Господь потратил целый день потратил на создание трав и растений… Я считаю, что Альвева…
— Ведьма!!! — взвыла какая-то женщина, снова срываясь на плач, а ей вторили еще несколько плачущих голосов. Братство стало расступаться и я увидел несколько семей, что стояли за орденом и тихо плакали. Что происходит? — Убийца!!!!
Я был удивлен и не понимал в чем дело, Господи, помоги мне, вразуми.
— Я ничего не понимаю, — нахмурился я, понимая, что если это новая линия обвинения, и она лжесвидетельствует, то моя кара распространится и на них тоже. — Перед лицом господа я требую объяснений!
— Разумеется, Святой, — кивнул головой епископ, а потом развернулся к семьям и стал указывать поочередно на каждую, — Это Агнета и Йохан, родители Иды: это Камессина и Альбин, родители Вимона; это Стасий и Доротея, родители Томасины; это Розамунда и Осберт, родители Аттеларта; это Оливия и Фалко, родители Асцелины; ну и Мариотта и Варин, родители Теофании.