Я внимательно слушал и кивал головой, уже прикидывая как бы наказать неразборчивого мужа, но сначала придется выслушать и его сторону.
— Да правильно он все делает! — вступилась за сына женщина, выходя из толпы и становясь напротив пекаря, — На девку то нашу все заглядываются! А тут еще и тяжелая она! Мало ли кто! А у нас сын будет! Всем сына то хочется! А то, кроме кузнеца то у всех девки!
Я недоумевал, как связано одно с другим. Родитель должен любить всех своих детей, и разницы в поле ребенка нет.
— А в чем разница, между сыном или дочерью? — спросил я у женщины, что так рьяно выступала за разницу полов, — Господь завещал любить всех своих детей! Он же любит Люцифера, а тот стал дьяволом! Бог — есть Отец. Так почему же вы идете против заповедей господних?
— Туся сказал, что папа меня любит! — утер слезу Люцифер, красивым кружевным платком. — А вас нет! Иначе бы вам в постельном белье ходить бы не пришлось!
Своим вопросом я поставил женщину в тупик, а сам посматривал в сторону позорного столба, что стоял недалеко от их дома. Думаю, двух дней, для начала хватит. Посмотрим, как будет перевоспитываться. Если плохо, то добавим розги.
— Антоний, — позвала меня Софа, ведьма была белее мела. Я быстрым шагом направился к Софе, готовый засвидетельствовать явление Ангела-хранителя новорожденному. Рыжая прислонилась ко мне, она была вся в крови, руки тряслись, а из глаз катились слезы, — Ребенок родился мертвым…
Я поджал губы, обнимая дрожащую ведьму, и гладя ее по голове. Кажется, я даже знал причину, почему так произошло. Во мне закипал гнев.
— Он бил ее, — шептала, глотая слезы ведьма, поднимая на меня красные и опухшие глаза. — На животе огромные ссадины и синяки… Антоний, по их количеству можно подумать, что он пытал ее. На ней почти живого места нет. Ее я спасла, а вот дитя… Я не смогла, не справилась…
— А… — я замешкался, закусывая губу, понимая, что я — инквизитор и просить ведьму применить силу — это грех… Но я так же и понимал, что Сэна не жилец. Муж добьет ее.
— Я не умею воскрешать… — покачала головой Софа и снова горько расплакалась.
Толпа стояла в полном молчании, ожидая того, что ей скажут. Я лихорадочно соображал, умоляя Господа послать мне правильное решение… Убийство в назидание — это все, что билось в моей голове, а гнев застилал глаза. Я украдкой, только ради поддержки Софы, поцеловал ее в висок, так, чтобы никто этого не заметил. Она и так намучилась, слова поддержки сейчас не решают ничего… Господи помоги! Мысли лихорадочно роились в голове, а Софа только ближе прижалась ко мне.