У Сайлеса Марнера, героя одноименного романа Джордж Элиот, как и у Адама Бида и Мэгги Талливер, человеческого, тем не менее, куда больше, чем животного. Нам уже приходилось писать, что хеппи-энд у Джордж Элиот – случай не частый. Так вот, «Сайлес Марнер» – исключение, и это при том, что Блэквуд назвал третий роман писательницы «безрадостным» („sombre“). Безрадостным для отрицательных персонажей и, в полном соответствии с давней традицией, радостным для положительных. В финале романа воздается всем сестрам по серьгам, каждый персонаж «получает» то, что заслужил, как это было принято в просветительском романе XVIII века, да и в викторианском романе тоже.
Ткач Сайлес Марнер, по ложному обвинению в краже изгнанный из религиозной общины Лантерн-Ярд, находит приют в деревушке Рейвлоу, где живет уже пятнадцать лет. И не только приют, но и золотые монеты, которые у него давным-давно украли. А еще – девочку Эппи, которую он удочеряет и которая становится для него дороже украденного золота – чем не «Рождественская песнь» Диккенса? Счастлива в финале и Эппи: девочка отказывается переехать к Годфри Кассу, своему отцу (тайна рождения – любимый мотив викторианского романа: вспомним «Женщину в белом» Уилки Коллинза и опять же Диккенса, «Оливера Твиста» или «Холодный дом», к примеру). Она не расстается со своим спасителем Сайлесом и выходит замуж за весьма достойного человека – ремесленника Аарона Уинтропа. «Получают свое» и отрицательные персонажи. Опустившаяся Молли Фаррен гибнет на заснеженной дороге; младший брат Годфри Касса Дунстан – это он крадет у Марнера золото и шантажирует брата, зная о его тайном браке с Молли, – умирает, так и не расставшись с золотыми монетами Сайлеса, которые спустя много лет находят на его теле.
«Хеппи-энд» романа особенно очевиден, если сравнить его с его польским аналогом, романом Юзефа Игнацы Крашевского «Ермола гончар». Как и английский ткач, польский гончар с Волыни живет в одиночестве в пустом доме в заброшенной деревне и однажды – аналогичный сюжетный ход – находит в лесу под дубом брошенного ребенка. В дальнейшем, однако, сюжеты польского и английского романов расходятся: в книге Крашевского у брошенного ребенка обнаруживаются родители, они отбирают у Ермолы мальчика, тот со временем умирает, Ермола же с горя становится бродягой. У Крашевского, в отличие от Джордж Элиот, справедливость не торжествует, польский роман – как и польская жизнь того времени – и в самом деле безрадостен.
Подобные совпадения в литературе случаются. Джордж Элиот даже самые большие ее недоброжелатели никогда бы не заподозрили в плагиате. И не столько потому, что книга польского писателя никогда на английский язык не переводилась и в Англии была неизвестна, а по той простой причине, что нежданная находка в лесу (как и тайна рождения) – прием в литературе XIX века настолько избитый, что Джордж Элиот могла им воспользоваться и без Крашевского. К тому же придумать увлекательный сюжет английской писательнице, несмотря на всю ее «высоколобость», никогда не составляло большого труда.