От моих запасов биоматерии осталось три пакета и заправленная аптечка внутри.
Я бы сказал, что от моих нервов остались только воспоминания, но ком почему-то был уверен, что это далеко не так. Система утверждала, что мой организм полностью здоров. Я встал на ноги и пошёл в кабинку монорельса. За одеждой и винтовкой.
И теперь главный вопрос: а что делать дальше? Терпсихор инструкций не оставил. В кои-то веки я сел и подумал, примерно минут пять, но мне хватило. Что у меня есть? Супершлем и условная невидимость. По крайней мере, надо мной не висело облако камер. А это идея! Найти дыру, забиться в неё поглубже и сидеть, стволом наружу. Единственный выживший попробует меня оттуда достать и потом бабах… Дальше воображение почему-то подкидывало картину, как Хмурый бармен, Усатый коп и инспектор Даррелл торжественно поднимают бокалы с шампанским. Празднуют.
Как я успел понять, состав групп определяется не рангом, а уровнем человечности. То есть, по тяжести совершённого преступления. И моя чудовищно низкая человечность — и есть причина, почему меня сунули в группу с такими монстрами. У меня сейчас человечность болталась в минус трёхстах тысячах. То есть, это как если бы я убил семь с половиной тысяч копов. Охренеть. А значит теперь мои противники те, кто устроил нечто… апокалиптичное. Пещера и потные пальцы на курке не проканают. С сожалением я отказался от этой идеи. А вот что можно сделать ещё? У меня есть супершлем, нет облака камер… Так что я могу залезть повыше и посмотреть, где уже кто-то умер. Ведь трупы — это ценные эволюции и лут!
— Шлем, маршрут подъёма! — надеюсь, умная электроника поймёт мой запрос.
Так оно и вышло: шлем подкрасил куски скалы, по которым я даже смог бы подняться. Только перед этим пришлось окунуть яркую одежду в грязи. Ведь скалы то тут, то там покрывал грязно-ржавый мох, а изображать из себя мишень — это… ну такое.
Грязь замечательно покрыла всё «фестивальное» оборудование. И я реально загрустил об обычной форме. Она-то хоть давала реальную маскировку.
Так что весь перепачканный и замёрзший я лез покорять скалы.
Всё оказалось не так чтобы плохо. Я умудрился подняться почти на два десятка метров, как обнаружил прискорбный факт.
— Сука!
Ага, это я так приветствовал известие о том, что одежда имеет функцию самоочистки.
А ещё рядом со мной появилась первая камера. Я сделал жалостливую рожу.
— Пожалуйста, ну пожалуйста, не надо меня выдавать! У меня всего четыре кило целебной жижи!
Наверно, мужик без лица, который жалобно стенает и пританцовывает, впечатление произвёл. И камера послушно опустилась.