После того, как Шолохов опубликовывает «Поднятую целину», разговор о плагиате вспыхивает с новой силой. По словам казачьего писателя Петрова-Бирюка, лично ему, а также в ростовскую газету «Молот» и в ростовский обком партии стали поступать письма от простых казаков с новыми обвинениями в адрес Шолохова. Там, в частности, утверждалось, что действительным автором «Тихого Дона» является известный казачий писатель, участник Белого движения Федор Крюков, который умер в 1920 году от тифа. Якобы вместе с ним на стороне белых служил тесть Шолохова Громославский. Он после смерти Крюкова оставил у себя его записки и передал их Шолохову. Шолохов, не лишенный литературного таланта, рукопись переписал, литературно обработал, и вот – гениальное произведение готово! Все вроде бы складно, но эту версию опроверг Прима, которого я уже упоминал. Когда Крюков в составе белой армии отступал с Дона, будущий зять Шолохова Громославский отбывал наказание в Новочеркасской тюрьме за участие в боевых действиях на стороне красных, значит, украсть что-либо у Крюкова и передать в дальнейшем Шолохову он не мог чисто физически. Если, конечно, не дойти уже до абсолютной конспирологии и не предположить, что умирающий Крюков дополз до тюрьмы, потребовал немедленно свидания с Громославским, поцеловав перед смертью крест, попросил его сберечь свою рукопись и, по возможности, опубликовать под чужим именем. Ну, эта территория явно на грани сумасшедшего дома, думаю, не стоит рассматривать ее подробнее.
Поскольку с этой версией не получилось, придумали новую. Согласно очередной теории плагиата, в конце 1929 года имя Крюкова в качестве автора «Тихого Дона» называлось некоторыми жителями станицы Глазуновской, то есть родины того самого Федора Крюкова. Глазуновская всегда соперничала со станицей Вешенской, которая является родиной Шолохова, и на этот раз глазуновцы не упустили случая вывести вешенца на чистую воду.
Впрочем, в 1937–38 гг. населению Советского Союза стало не до гаданий, кто же все-таки написал «Тихий Дон». Маховик репрессий раскручивался, пошли аресты среди творческой интеллигенции, люди, естественно, озаботились другими проблемами. Роман же не безымянный, на обложке книги стоит автор – Шолохов, раз написано, значит, так и есть. В свою очередь в среде русской эмиграции литературный критик Глеб Струве продолжал публиковать статьи с рассказами об украденной рукописи и плагиате Шолохова. Впрочем, доказательств у него тоже не было, главный аргумент – 22-летний писатель в принципе не способен мыслить так масштабно, так умело пользоваться литературным слогом. Вполне возможно, что это вообще продукт деятельности сразу нескольких человек.