– Что именно?
– У вас появился семнадцатилетний бойфренд?
– Господи. Нет. Нет. Кто вам такое сказал?
– В течение этой недели возрастная планка снижалась. Вначале говорили «слегка за двадцать».
– Ему двадцать два. Бен, я бы никогда не… Боже. Семнадцать? То есть в двенадцатом классе? Нет. Ни под каким видом.
– Вот и я так подумал.
– Мне придется уволиться, – сказала она. – Я сгораю от стыда.
– Вначале надо подать заявление, отработать положенный срок – пока суд да дело, станут говорить, что ему четырнадцать.
– И как мне быть?
– По-моему, ничего тут не попишешь. Можно, конечно, завести роман с мужчиной лет пятидесяти и пригласить его на следующее школьное мероприятие.
– Следующее школьное мероприятие будет летом.
– Моя рекомендация серьезна лишь отчасти, – сказал Бен.
– Ох. Да. Понимаю.
– И на школьной линейке, думаю, мне не стоит делать каких-либо объявлений.
– Да уж, не надо, пожалуйста.
– «Вопреки имеющимся у вас данным ему не семнадцать лет, а двадцать два года».
Невелика разница – подразумевал, видимо, Бен, но Люси допускала, что в ней говорит мнительность.
– Если при мне кто-нибудь поднимет эту тему, я пресеку всякие обсуждения, – заверил Бен.
– Каким же образом?
– Скажу… ну, не знаю… «Вы, болваны, готовы поверить в любую чушь, да? Если я вам скажу, что миссис Маркс гуляет с Джастином Бибером, вы, наверное, и это передадите дальше».
Миссис Маркс не одно десятилетие работала в школе по совместительству и вела предметы цикла ИЗО, так что шутка получилась не слишком доброй; впрочем, Джастин Бибер вряд ли снизошел бы до преподавательского состава их школы. Но Люси понравилось это пренебрежение и недоверие.
– Спасибо.
– И вашим коллегам скажу то же самое.
– То есть это уже известно всем?
– Еще бы. Педагоги так же изголодались по волнующим фактам, как и учащиеся. Если не больше.
Люси нравилось время от времени вызывать радостное волнение, но только у немногочисленной когорты избранных, состоящей из возлюбленных и детей (ее собственных, разумеется, а не чужих). Но то, что творилось сейчас, было для нее внове: ряд шагов, упорядоченных и продуманных, сделал из нее знаменитость мелкого пошиба. Ее это не слишком радовало. Так, вероятно, ощущает себя прохожий, который попал на камеру, когда, уставясь в телефон, шагал по улице и провалился в люк.
В коридоре ей попался Ахмад – одноклассник Шеники.
– Здрасьте, миз Фэрфакс.
– Здравствуй, Ахмад. Оставили после уроков, провинился?
– Да чуток совсем. Короче. Чтоб вы знали… Я ни на что не претендую.
По дороге домой она придумала три-четыре различных ответа, каждый из которых мог бы убить его на месте.