– О господи… – сказала Джульет.
– Да-да, – с любезностью подтвердила Анна, – мертвые. И он мертвый, и она мертвая. – Казалось, это вполне ее устраивало, она даже гордилась столь приятным открытием. – И он… знаешь, он – очень одинокий человек, который ни разу в жизни не ездил в путешествие.
– Почему ты так решила?
– Потому что он похож на человека, который никогда не ездил в путешествие. Хотя очень хотел бы. Это видно по его глазам. У него путешествующие глаза. И больное тело.
– То есть ты знаешь, как он выглядит?
– Да. Он очень больной и очень красивый. Знаешь, так бывает иногда – болезнь делает человека красивым. Выявляет кости лица.
– И он – мертв? – спросила старшая сестра.
– Да. Вот уже пять лет… – медленно произнесла Анна.
Она несколько раз быстро моргнула, будто собиралась с силами рассказать длинную историю, но не хотела рассказывать ее впопыхах. Нет, ей хотелось, чтобы все шло по порядку – сначала медленно и спокойно, а потом все быстрее и быстрее, и чтобы закончить с горящими глазами и полуоткрытым ртом… Но вначале – медленно и спокойно.
– Пять лет назад этот человек шел по улице. Он думал о том, что он уже в сотый раз проходит вечером по этой улице. И что он пройдет по ней еще столько же раз или больше. И он подошел к крышке водостока – знаешь, бывают такие большие, посередине дороги, похожие на железные вафли. И услышал, как внизу, прямо у него под ногами, под металлической крышкой, с шумом несется поток воды. И он подумал – ведь этот поток, эта река, течет к морю или куда-то еще, к чему-то новому, навстречу каким-то новым местам. – Анна вытянула правую руку, показывая куда-то вдаль. – И тогда он медленно наклонился, поднял крышку люка и посмотрел вниз, на поток пены и воды. И подумал про кого-то, кого он хотел полюбить, но не мог. И шагнул вниз, на железную перекладину, потом – на другую. И так и спускался, спускался по ним, пока не скрылся весь целиком, вместе с рукой, которая закрыла за ним крышку. И всю ночь по крышке люка стучал дождь…
– А как же она? – спросила Джульет. – Когда умерла она?
– Этого я сказать не могу. Она там недавно. Знаю только, что она умерла. И уже покойница. Красивая покойница, – уточнила она, будто обращаясь к кому-то другому, к какому-то образу у себя в голове, – иногда смерть может сделать женщину по-настоящему красивой. А женщина, которая утонула в воде, она уж точно самая красивая из всех. Ее тело становится мягким и расслабленным, волосы струятся в воде, как дым. Ее руки, и ноги, и пальцы двигаются так медленно, так неспешно, с таким водяным изяществом и грацией – ведь у тела, которое висит в воде, не может быть нескладных движений. Время от времени у него даже поворачивается голова, чтобы невидящими глазами читать проплывающие мимо газеты… – Анна с улыбкой кивнула себе самой. – Никакие пансионы в мире, никакие этикеты не смогут научить женщину двигаться с такой мечтательной легкостью, быть такой гибкой, трепетной и прекрасной…