– И вот наконец – первая тоненькая струйка. Стекает до самого пола. Как будто там, наверху, во внешнем мире, что-то поранилось и течет кровь. И где-то гремит гром. А может, это просто проехал грузовик.
Теперь она говорила немного быстрее, с придыханием произнося каждое следующее слово. Напряжение ушло из ее тела, и она расслабленно прильнула к окну, по которому бежали струи дождя.
– Вот еще одна струйка просачивается вниз. И во всех впадинах, одна за другой, появляются все новые и новые протечки. От них по стенам сползают тоненькие струйки, как змейки или веревочки, и остаются желтые подтеки от табака. На полу образуются лужи. Потом лужи соединяются – и сливаются в ручейки. Эти ручейки ползут, как змеи, и превращаются в одного большого удава. И этот удав медленно и важно ползет по бумажным обоям из мусора. А со всех сторон, и с севера, и с юга, и со всех улиц, в него вливаются новые потоки. Постепенно все начинает бурлить, закручивается в водовороты, бултыхается и шипит. И когда весь водосток уже заполнился водой до отказа, от стенки до стенки, – вода начинает течь в океан. Ее притягивает гравитация! Приливные вихри. И десять тысяч стоков сбрасывают в нее все непереваренные бумажки и грязь. И вода попадает в те самые две маленькие сухие ниши, про которые я говорила. Вода медленно поднимается, и эти люди, мертвые люди, которые лежат там, как засохшие японские водяные цветы, медленно покрываются водой… – Она медленно сцепила руки, переплетая палец за пальцем, – вода пропитывает их. Сначала она поднимает руку женщины. Одним легким движением. Рука у нее оживает первой. Потом вода поднимает ей другую руку и ногу. И волосы… – Она коснулась собственных волос, рассыпанных по плечам. – И волосы распускаются и раскрываются в воде, как цветок. У нее красивые голубые веки…
В комнате потемнело, Джульет продолжала шить, а Анна говорила и говорила, пересказывая все, что видела у себя в голове.
– Вода поднимает и уносит с собой женщину, переворачивает ее, расправляет ее тело и ставит его стоймя в воде, но мертвой женщине все равно. Вода овладевает женщиной – и женщина просто отдается ее воле. Теперь только вода диктует ей моральные устои. А женщина оживает после долгого неподвижного лежания и окоченения – и живет так, как захочется воде. А где-то в другом месте в воде поднимается во весь рост мужчина. Вода подхватывает и медленно несет его. Вода подхватывает и медленно несет женщину. И так до тех пор, пока они не встретятся. А потом вода открывает им глаза. Теперь они могут видеть – но сначала друг на друга не смотрят. Просто кружат в воде, пока еще не соприкасаясь. – Анна закрыла глаза и очертила головой медленный круг. – А теперь они смотрят друга на друга. Вода оживляет все их мускулы. Они улыбаются. И оба светятся каким-то фосфорическим светом. И… касаются друг друга руками. – Анна глубоко вздохнула и опустила глаза – пальцы ее правой руки кончиками дотронулись до пальцев левой. – Это все прилив… это он делает так, чтобы они прикасались. Они сталкиваются и расходятся. И опять сталкиваются. Мягко-мягко. Сначала руками. Потом – ногами. Потом – всем телом…