Джульет наконец отложила шитье и направила на сестру настороженный взгляд через серую комнату с притихшим ненадолго дождем.
– Они двигаются по кругу, как в танце… – завороженно шептала Анна, что-то медленно рисуя пальцами в воздухе, – сталкиваются очень мягко. Вода их переворачивает. И кружит. И сталкивает головами, и губами, очень нежно. Много, много раз… У них такие длинные белые тела. И они все сталкиваются, и сталкиваются, мягко-мягко…
– Анна!
– Вот они плывут – то она над ним сверху, а он снизу, то наоборот. А потом приходит прилив – и вот они уже вместе. Он их прибивает. А потом опять отбивает. Туда-сюда, туда-сюда… – Она показала руками как. – Это самая совершенная любовь. В ней нет эго. Только два тела, которые двигает вода. И это так чисто и хорошо. В этом нет ничего порочного.
– Не смей это даже произносить! – прикрикнула на нее сестра.
– А что тут такого? – Анна порывисто обернулась к ней. – Они же ни о чем таком не думают, ну правда. Просто плавают под водой, тихо и безмятежно. Как дети в ванне.
Она подняла левую руку, потом правую руку, и эти руки вдвоем стали медленно и плавно извиваться в воздухе, то слегка касаясь, то переплетаясь друг с другом дрожащими пальцами. На фоне сумрачного осеннего окна с потоками дождя казалось, что ее руки играют и резвятся в серой толще воды. Что они погружены в нее, глубоко, до беспамятства, до потери пульса. Это был короткий, но нескончаемый сон.
– Вот это он – высокий, спокойный, руки держит в стороны, – она показала, какой он высокий и как он легко висит в воде. – Вот это она – такая маленькая, спокойная, безмятежная. – Она медленно соединила обе руки и прижала их другу к другу. – И вот так славно они живут там. Никуда не торопятся, все время в мире у них в распоряжении…
Ее руки висели в воздухе, и она смотрела на них зачарованным взглядом. Потом, не опуская рук, повернулась к сестре.
– Разве может быть что-то лучше такой любви? – сказала она. – Без времени, без забот, без суеты. А здесь им так можно: без времени, без забот. Никто их не видит. Некому кричать на них, некому их критиковать. Никто не может войти к ним, побеспокоить их. Разве что плавающие в воде бумажки или журналы. Да даже если кто-нибудь случайно наткнется на них – что с того, они же мертвые! – Она явно была рада в очередной раз осознать этот факт. – А мертвым не надо никуда идти и не надо никому ничего объяснять. – Она перевела взгляд на свои белые руки. – Если бы кто-нибудь увидел их и стал говорить: «Смотрите! Тут мужчина и женщина, без одежды, в воде, какой кошмар!» – они просто не обратили бы на это внимания. – Она тихо рассмеялась. – Ну да, просто продолжили бы спокойно плавать в воде друг возле друга. Независимо от того, кто там что говорит, куда смотрит. И неважно кто – матери, отцы. Или сестры.