Вспышка гнева промелькнула в ее глазах.
— Моя мать заболела, когда мне было шесть лет. Я практически не знала ее. Я не знала ту женщину, на которой женился отец, ту женщину, о которой он сохранил столь живые воспоминания. Это что-нибудь объясняет вам?
Питер ответил не сразу:
— Простите, я просто дурак. Конечно, объясняет.
— Вы — не дурак, вы — писатель. Я жила с одним писателем почти три года. Вы играете людьми, и это становится вашей привычкой.
— Я не хотел этого, — запротестовал он.
— Я же сказала: это становится вашей привычкой.
— А может быть, я знаю вашего друга?
— Может быть. Он пишет для телевидения. Сейчас он живет в Калифорнии. — Фамилии она не назвала. Потом она взяла пачку сигарет и зажигалку, лежавшие на столике неподалеку от нее. — Почему вы считаете, что мой отец был вынужден уйти из армии?
Ченселор смутился:
— Я только что сказал: из-за вашей матери.
Она положила зажигалку на стол и посмотрела ему в глаза:
— Что?!
— Его начальники хотели, чтобы он отправил ее в лечебницу. Он отказался.
— И вы считаете, что причина в этом?
— Да.
— В таком случае вы ошибаетесь. Как вы уже, вероятно, поняли, мне многое в армии не нравилось, но не то, как там относились к моей матери. На протяжении более двадцати лет люди, окружавшие моего отца, проявляли к нему искреннее сочувствие — я имею в виду и начальников и подчиненных. Они всегда помогали ему, если могли. Вы удивлены?
Питер действительно был удивлен. Генерал довольно точно выразил свою мысль: «Теперь вы знаете, что это за происшествие… Доктора говорят, что ее нельзя держать дома, а надо поместить в специальное заведение. Но я никогда не сделаю этого…» Это же были его слова.
— Наверное, да, — проговорил наконец Питер и подался вперед. — Тогда почему же ваш отец подал в отставку? Вы знаете?
Она затянулась сигаретой. Ее взгляд блуждал, будто она видела то, что не мог рассмотреть Питер.
— Он сказал, что все кончено, что теперь ему все безразлично. Когда я услышала это, то поняла: что-то в нем надломилось. Я чувствовала, что скоро он уйдет из этого мира. Конечно, не таким путем, как это случилось. И вот его застрелили во время грабежа. Я много думала. Все совпадает с моими предположениями. Это был своеобразный протест. Отец пытался что-то доказать себе в последний момент, когда, безоружный, оказал сопротивление грабителям. — Элисон снова посмотрела на Питера: — Попросту говоря, мой отец потерял волю к борьбе. Когда он говорил со мной, то казался самым печальным человеком на свете.
Питер не сразу решился заговорить — так он был взволнован.