В моем личном случае, сказала она, я борюсь за то, чтобы занять такую позицию, с которой, возможно, смогу исправить некоторые из этих заблуждений и в какой-то мере скорректировать условия дискуссии, популяризируя работы женщин, которые кажутся мне интересными. Но всё чаще эта позиция ощущается так, будто я стою посреди океана на камне, который с каждой минутой уходит под воду. Нет никакой размеченной территории, сказала она, так что нет места, куда я могу шагнуть и оказаться на суше. Возможно, дело всё еще в том, сказала она, что для того, чтобы иметь собственную территорию, женщина должна жить, как паучиха Луиз Буржуа, если только она не готова разбить лагерь на мужской территории и жить по их правилам. Существует пока что только две роли, сказала она, роль натурщика и роль художника, и альтернатива – это исчезнуть в вере или философии и таким образом найти себе убежище.
Тем временем техники во мраке начали единодушно качать головами, а режиссер в отчаянии всплеснул руками. Она подняла голову, слушая то, что говорил ей режиссер, и затем повернулась ко мне, пренебрежительно подняв свои тонкие изящные брови.
– Кажется просто невероятным, – сказала она, – что все эти люди не могут решить проблему, но они говорят, что придется отвезти оборудование обратно в студию, чтобы его починить. Это очень досадно, – сказала она, поднимаясь со стула и начиная отцеплять шнур микрофона от одежды, – и, учитывая тему нашего разговора, довольно иронично.
Третье интервью, сказала ассистентка по пути наверх, будет последним, и она надеется, что оно пройдет более успешно, чем два других. Насколько ей известно, на обед Паола забронировала столик в ресторане, так что можно рассчитывать, что у меня будет возможность отдохнуть перед тем, как вернуться на конференцию. Мы снова оказались в вестибюле, где Паола сидела на том же пуфике и разговаривала по телефону. Она помахала нам и закатила глаза, и ассистентка проводила меня обратно к дивану, где проходило первое интервью и где уже ждал мужчина, хотя на самом деле, когда мы подошли ближе, я увидела, что он почти мальчик. Он скромно сидел на краешке дивана; на нем была белая футболка, потертые джинсы, в руках болталась бейсболка. Его лицо было слегка взволнованным и невинным, как у молодого святого на религиозном полотне. Он вскочил, чтобы пожать мне руку, и вежливо дождался, пока я сяду, прежде чем сесть самому. Русые волосы обрамляли локонами его простодушное, почти женственное лицо, а темно-карие глаза смотрели на меня пристально, c детской серьезностью.