Она посмотрела на свои часы и сказала, что у нас еще остается немного времени до назначенной встречи в ресторане; если я не против, неподалеку есть место, которое может меня заинтересовать. Мы снова зашагали, еще быстрее, чем раньше, длинные тонкие волосы Паолы развевались, а ее серебристая туника трепетала и обвивала ее ноги.
– То, что мы увидим, выглядит довольно странно, – сказала она, пока мы шли. – Я нашла это место случайно несколько лет назад. Я проходила мимо, и у меня на сандалиях порвался ремешок, так что мне нужно было где-то присесть и починить его. Я увидела, что церковь открыта, зашла внутрь, не думая ни о чем, и была шокирована.
Каких-то пятьдесят лет назад, сказала она, однажды ночью церковь была разрушена ужасным пожаром, таким сильным, что сами камни вздыбились, облицовка окон расплавилась, а двое пожарных погибли, пытаясь потушить огонь. Но вместо полной реставрации было принято решение восстановить только структурные элементы здания, которое продолжали использовать для богослужений, несмотря на его пугающий вид и жестокие события, которым оно было свидетелем.
– Внутри эта церковь совершенно черная, – сказала она, – стены и потолок в тех местах, где слои камня расширились, искорежены, как внутренность пещеры, и огонь, хоть и уничтожил все росписи и статуи, оставил копоть, в которой, согласно поверьям, можно увидеть призрачные образы. Повсюду эти странные неясные формы, похожие на расплавленный воск, а в других местах сколотые участки, где каменная кладка была разбита жаром огня надвое, пустующие постаменты и ниши, и фактура всего пространства так сильно изуродована, что оно больше не кажется делом рук человека, как будто травматическое воздействие огня превратило его в творение природы. Я не знаю почему, – сказала она, – но меня глубоко трогает это место. Тот факт, что оно может продолжать существовать в таком состоянии, – сказала она, – когда всё остальное вокруг перестроено и вычищено, имеет значение, которое я не могу до конца понять или выразить, и всё-таки люди продолжают ходить туда и ведут себя внутри как обычно. Сначала я подумала, что это ужасная ошибка, – сказала она, – оставлять церковь в таком виде, как будто никто не заметит, что случилось, и когда я увидела, как люди внутри молятся или слушают мессу, я подумала, что, возможно, они и правда не замечают. И это показалось мне таким ужасным, что хотелось накричать на всех и заставить их посмотреть на черные стены и пустоту. Но потом я обратила внимание, – сказала она, – что в определенных местах, где раньше, очевидно, стояли статуи, установлены прожекторы, которые подсвечивают пустоты. Этот свет, – сказала она, – производит странный эффект: он дает возможность увидеть в пустом пространстве больше, чем если бы на этом месте стояла статуя. Так что я поняла, – сказала она, – что это зрелище не результат чудовищной небрежности или непонимания, но работа художника.