Ямадзаки не ожидал, что его мучитель совершит такую ошибку.
* * *
Детектив видел, что высокого мужчину трясет от ярости. К лицу прилила кровь, и даже седые волосы растрепались, словно змеи Горгоны. Он бросил себя под ногу и сшиб Мамору на пол. Хватаясь левой рукой, он быстро заполз на опрокинутого навзничь врага. Ощутив удобную позу, вонзил левое колено тому прямо в пах. Он не бил, но давил, надеясь растереть чресла противника о бетонный пол. Упав головой на живот, он вознес левую руку для удара в кадык. Но промахнулся. Ребро ладони врезалось в щель рта. Мамору схватил конечность, словно капкан, и со всей силы сжал зубы. На языке он почувствовал вкус крови. Ямадзаки приподнялся на руке и хлестнул распухшей правой ладонью, как плетью, по лицу Мамору. Но тот держал зубы сомкнутыми, как сторожевой пес. Ямадзаки упал, метя лбом прямо в переносицу. Раздался оглушительный хруст. А в голове загудело. Будь оранжерея настоящим тропическом лесом, то крик господина Мамору поднял бы с веток тучу птиц.
Освободившись, детектив уселся на груди своего тюремщика. В левой руке Мамору все еще сжимал чахлое деревцо. Ямадзаки отобрал его, чтобы использовать как короткую дубинку. Он бил Мамору по лицу, превращая в кровавое месиво. Ломались ветви, облетала малочисленная листва, фиолетовые ягоды, полные колдовского цвета, лопались и сок их стекал по коже. Кровь летела во все стороны и ляпала широкие щиты листьев. Красное на зеленом. Но на алом полотне, укрывшем лицо Мамору, чистой белизной сияли глаза, распахнутые в диком ужасе.
ку
Дышать было очень тяжело. Борьба отняла последние силы. Горло раздирало изнутри, как после быстрого бега, когда убегаешь от хулиганов из соседней школы. Зло всегда рядом, даже в такой прекрасный майский день, когда думаешь только о том, чтобы погонять мяч с мальчишками на вытоптанном футбольном поле за школой.
— Ямадзаки-тян! Ямадзаки-тян! Ужас, Ямадзаки-тян, кто это с тобой сделал?
Мальчик лежал на асфальте и смотрел в бездонное синее небо. В голове шумело, а лицо было мокрым от слез. Над ним склонилась добрая Ханако-сенсей.
— Старшеклассники, Ханако-сенсей. Их было больше, и они сильнее.
— Ну, ничего, все уже закончилось Ямадзаки-тян, все уже закончилось.
Учительница села на корточки и обняла, крепко прижав к себе. Ее кожа пахла распустившимися цветами Акации — сладко и безмятежно. Очарованный ароматом, он успокоился, поэтому не заметил, как учительница начала превращаться… Ямадзаки очнулся из забытья.
Он лежал на поверженном враге и тяжело дышал. Мастер бонсая тоже был жив, но скован оцепенением. Его дыхание стало прерывистым, с глубокими провалами на вдохе, и судорожным выдохом.