Над ним нависла громада дерева. Полупрозрачный ствол уходил, теряясь, на недосягаемую высоту. Потолок исчез, крона дерева упиралась в бесконечную космическую тьму. Его ветви расходились в стороны созвездиями и туманностями на миллиарды световых лет, прорастая в другие миры и вселенные. На ветвях сидели люди и таинственные существа. Как диковинные плоды, они распускались и множились. И где-то там, на самом верху, была Наташа. Только она, только ее любовь. Бесконечная, как все вокруг. Дима хотел быть там. С ней.
Листья плавно пикировали вниз. Шелестели. Ветер поднимал, подхватывал вдруг ставшее легким телом Димы. Подталкивал его вверх, уговаривали продолжать путь. Наверх.
— Я иду, — с уверенно сказал он сам себе, — Иду…
Он поднялся на ноги. Ствол дерева прорастал новыми побегами. Они были твердыми и жесткими. Как перекладины лестницы. Дима вцепился в них и пополз наверх.
Первые плоды Елена Викторовна собрала в феврале. Аккуратно срезала мелкие красные ягодки маникюрными ножницами. Больно, но срывать еще больнее. В местах среза из тонких сероватых веточек сочился бурый сок, падал каплями на кожу, щекотал ее, медленно стекая.
В начале зимы она принесла домой белый цветок, найденный в снегу рядом с подъездом. Он рос прямо из мерзлой земли. Елена Викторовна сразу поняла, что это знак. Вот настоящая тяга к жизни, ничто не способно ей противиться. И в Вике эта тяга всегда была. Сила, способная свернуть горы. Как часто Елена Викторовна мечтала увидеть Вику взрослой, узнать, какой та станет. Еще вытянется в росте или так и останется миниатюрной худой девчушкой. «Кожа да кости» — как вечно повторяла Викина бабушка. А может, Вика добилась бы чего-то в карьере, в творчестве. Стала бы художницей, ведь она так любила рисовать…
Дрогнула рука, резанула слишком быстро и до крови закусила губу, давя стон. Положила ножницы на кухонный стол, нагнулась, чтобы поднять упавшую ягоду, но, ухватив ту пальцами вдруг заплакала, да так и осталась в нелепой позе.
Доченька, ну как же так?
Елена Викторовна разогнулась, кинула ягоду в тарелку к остальным и посмотрела на стены, где висели фотографии Вики. Даже в них столько света, столько радости и любви к жизни.
Что за нелепый бред? Что за абсурд? Не могло такого случиться. Не с ней.
Елена Викторовна поднялась со стула. Руки жгло огнем, она глядела, как истлевали стебли и листья, осыпаясь на пол трухой. Кожа стремительно затягивалась. Эта боль терпимая, в отличие от той, что сидела глубоко внутри и от которой не найти спасения.
Вскоре на руках остались только небольшие темные точки, минует неделя-другая, как проклюнутся новые ростки, и Елена Викторовна надеялась, что в следующий раз они будут сильнее и больше, дадут хорошие плоды. А боль… ее она стерпит.