Я решил, что она просто-напросто обожралась и раздувшийся желудок не пускает воздух в легкие, поэтому ей тяжело дышать. Но сказать об этом не решился, боясь развязать малой шуткой большой скандал. Она поныла, постонала, покряхтела и стала ходить по вагону туда и сюда, говоря, что при этом ей легче. Короче — не давала спать всему вагону. Чему я, в общем, совсем не расстраивался, поскольку ехал от одного дома до другого и у меня была возможность по приезду сразу же отдохнуть. Не командированный!
Но каково же было мое удивление (и последующий испуг тоже), когда, как положено, на Трофимовском18 кто-то сорвал стоп-кран и я, заспешив на выход, попросил ее встать, чтобы достать сумку.
Я рывком поднял нары и боже мой!
Сумка в нескольких местах дала течь и влага, которой в таких местах выше крыши, веселым снежком нарисовала узоры на сумке, стенках багажного отделения и даже — на внутренней стороне полки на которой спала толстая мадама. Но — главное — оттуда шел такой запах! Оттуда пахло смертью! Хорошо все-таки, что углекислота тяжелее воздуха и не пошла вверх, удушая несчастную толстушку, а осталась в багажном ящике как вода, лишь чуть-чуть подтравив женщину.
Она выпучила глаза и явно хотела мне что-то сказать…
Но я не стал слушать, а рванул к дверям и был таков…
Прыг… Скок…
Ощутив под каблуками асфальт платформы, я заметил, что поезд набирает ход, да и сам «дал тягу», торжествуя в душе: «вороных вам теперь не догнать»!
Я не знаю как кормить кур
Крестьяне испокон веков считались на Руси, уж если не дурачками, то, по крайней мере, людьми самого низшего сорта. Как ни странно, но подобное отношение продолжилось и после Октябрьской Революции, когда, несмотря на «Рабочие и Колхозницы», «Свинарки и Пастухи», подчеркивалась сознательность именно рабочего класса, а крестьянство… крестьянство опять опускалось ниже плинтуса.
С детства я слышал от моей матери и ее окружения страшные ругательства: «деревенщина» и «колхозник», по сравнению с которыми, в ее устах, «подлец» и «сволочь» звучали как похвала. Ее отношение к крестьянству точнее всего выражалось бы словом «отморозок», но она тогда его не знала. Насмешки, презрение, неуважение и откровенная злоба — вот что вызывал земледелец у горожан.
Странно! Но объяснимо.
Только в старости я стал понимать, почему Россия так не уважает своих кормильцев — ведь ясно, что основы цивилизации зиждутся здесь — на крестьянском поле. В мире только одна твердая валюта — пища. Случись какой-нибудь сбой — война, эпидемия, катастрофа — привычный мир перевернется — остановятся автомобили, отключатся телефоны, забудутся все нормы и правила, а голодные люди, потерявши свой «цивилизационный лоск» будут рвать друг другу глотки за кусок хлеба24. Как не крутись, но без пашни и выгона, пока еще, прогресс не возможен. Хотя, может быть, изобретут когда-нибудь синтетическую еду и откажутся от крестьянского труда. Но это все на уровне — может быть. А пока — растения и мясо убитых животных держат на себе равновесие нашего гигантского многоликого мира.