Тогда мать заменила булочку шоколадными конфетами, которые мне покупала очень редко, поскольку они были дороги. Соблазн был настолько велик, что я дрогнул и не устоял, согласившись съесть кусочек «селедочки», как ласково называла ее мать.
Она, с бабушкой вместе, отрезали, по совести, совсем небольшой кусочек и положили мне на тарелку. А сами расположились по обе стороны от меня — наблюдать как я буду «это» есть.
Не знаю какого черта далась им эта селедка и почему они так хотели в меня ее засунуть. Может быть, конечно, из соображения экономии, поскольку селедка была достаточно дешева и, главное, в отличие от мяса или творога, она еще была в продаже. Может быть от того, что мать совершенно не умела готовить. У нее, то подгорало, то выкипало, то протухало, то прогоркало. И любом случае, приготовленное ею, пахло совсем не привлекательно. Сколько лет она промытарилась у плиты, но так и не смогла освоить эту, хоть и не простую, но и не такую уж сложную, премудрость, с которой удачно справляется большинство женщин и множество мужчин. А с селедкой все просто — вынул из банки — и ешь. Даже греть не надо.
Ну и еще, селёдка — самая, что ни на есть, еврейская еда, а я подразумеваю, у бабки еврейские корни. Мои, почти былинные щуры (или пра-пра-деды по-современному), братья Абрамка и Давыдка, от которых пошли ветви Абрамкиных и Давыдкиных, что-то не кажутся мне особливо русскими. Имена у них, конечно, крещеные, данные по святцам, но был бы один Степан, другой — Абрам — еще куда ни шло, а тут — оба с такими характерными еврейскими именами.
В этом ключе поедание селедки видимо расценивалось, как приобщение к традициям, как доказательство моего еврейства. А я, подпорченный кровью своего украинца-отца, стеною стоял против. Неприятная ситуация и для матери и для бабки!
В общем, я, скрепя сердце, пытаясь не дышать, чтобы не чувствовать тошнотворный запах, кое-как насадил кусок на вилку, поскольку глядел мимо стола, чтобы меня не мутило от одного его вида и положил в рот… Рот обожгло отвратительной жидкостью, напоминающей уксус, в котором растворили половую тряпку. Я зажмурился и… попытался проглотить…. Но не тут-то было! Кусок сначала застрял, я испугался и… кусок пошел обратно в тарелку, увлекая за собой все содержимое моего желудка. Надо же было родителям сначала накормить меня, а потом подсунуть этот «рвотный камень». Но они и поплатились за свою глупость. Стол был полностью загажен, а вместе с ним и сервант и край кровати42. Да и я от блевотни находился в полуобморочном состоянии.