Дней десять подряд только и было слышно, как за лесом, по дороге на Людиново, урча, шли немецкие танки. В городе стали поговаривать, что гитлеровцы хотят пробиться на Варшавское шоссе через Людиново, а оттуда — к самой Москве. И, дескать, Дедково, затерянное в лесной глуши, их совершенно не интересует.
Но потом неожиданно появились и в Дедкове танки с чёрными крестами, и Серёга с Колькой увидели первого фашиста. В кургузой шинели лягушиного цвета, в чёрной каске, он соскочил с брони танка, который развернулся на Воронежской улице, и, держа наготове автомат, остановил ребят, собиравшихся юркнуть за забор. «Зольдатен?» — крикнул фашист и сбил с рослого не по годам Серёги шапку.
Колька уже слышал о том, что фашисты срывали с молодых мужчин головные уборы, и горе было тем, кто острижен коротко, по-армейски. В первый же день фашисты повесили троих красноармейцев. Выдал их дедковский староста Благодухов.
А затем, тоже по доносу старосты, расстреляли всю семью бухгалтера Мухина. Не пощадили ни взрослых, ни троих ребятишек. И только за то, что Мухин спрятал у себя Красное знамя, которым был награждён стекольный завод.
Что тогда началось! Фашисты стали обыскивать каждый дом, хватали тёплые вещи, продукты, перестреляли всех кур и поросят, свели со дворов скот… Дедково оцепенело от страха, даже ребятишки носа не высовывали из дому.
Но когда вражеский отряд ушёл, оставив гарнизон человек в пятнадцать, фашисты крепко получили за своё зверство.
Однажды утром промчались по городу три мотоциклиста. Остановились у здания заводоуправления, где разместились фашисты, и в окна — гранаты! Тогда-то и схватили партизаны старосту-живодёра Благодухова и повесили в лесу.
В одном из мотоциклистов Серёга — он не утерпел, выскочил на улицу — узнал Василия Самсоновича Ревка, секретаря Дедковского райкома комсомола. В городе говорили, что Ревок командует целым батальоном. Люди знали, что в партизаны ушли почти все рабочие стекольного завода, не успевшие эвакуироваться, медперсонал больницы. Главным командиром у них был Максим Степанович Калачёв, секретарь райкома партии.
Калачёв дважды приходил в город. Глухой ночью постучал он в окошко к Матрёниным и долго говорил о чём-то с Еленой Викторовной.
Колькин отец — директор школы Анатолий Игнатьевич Матрёнин — с самого начала войны ушёл на фронт. Были они с Калачёвым друзья. И потому, наверное, не опасаясь, заглянул к ним теперь Максим Степанович. Но откуда он приходил в город, Елена Викторовна объяснила Коле туманно: «Кто же знает, сынок, где они скрываются? Максим Степанович ко мне по делу заходил, спрашивал, нет ли весточки от отца».