Нечего говорить — и комната, и вид из окна, и особенно свет, пронизывающий все вокруг, и книги, которые я перелистывал — все было иное, с каким-то налетом физически присутствующей вечности, идеальности и грандиозности. Я как бы попал в высочайшую обитель, забрался на такую духовную высоту, откуда все видится в свете божественности, чистоты и покоя. Но одновременно я чувствовал себя одиноко, как бы не на своем месте. Это «не мое место», куда я случайно попал, представлялось мне находящимся совсем недалеко от тех возвышенных над нашей реальностью мест, откуда осуществляется ее проектирование и моделирование, от того места, где хранятся, трансформируются и возникают эйдосы, которые затем, проходя сквозь миры, воплощаются и становятся обычным множеством знакомых нам предметов.
На этой вышине проблема существования высшего Божества, Творца была совершенно снята достоверностью его благодатного присутствия — через покой и свет. Создавалась такая упокоенная полнота бытия, в которой тонут и растворяются малейшие движения ума в сторону того, что отсутствует здесь — будь это сам Бог или что-то из области бытовых забот. Этот мир еще невоплощенных идей и окутывающая его атмосфера достаточности существования «здесь и теперь» был где-то совсем рядом со мной, отсвет этого мира падал и на меня, и все же я был вне его. Я, мое сознание, было как бы первой ступенью воплощения, отступления от этого высочайшего мира. Отделенный от него, я был одинок, но зато мне давалась возможность почувствовать его существование, реальность. Мое сознание было как бы окуляром для Того, Кто выше меня и одновременно во мне, и сквозь линзы этого окуляра можно было видеть — причем всегда в «толькочтосозданности», свежести, пыльный детский мяч из синей резины, валяющийся на ковре, коллекцию бабочек в стеклянном ящике, накрытом куском зеленого бархата, павлиньи перья в вазе, детские рисунки многолетней давности, комнатные растения в горшках, стены, окна и крыши соседних старых домов, маленькие фигурки людей внизу, башни вдали, новые строящиеся здания и так далее, так далее.
Вот, оказывается, как здесь, над миром, можно просто сидеть в кресле и удовлетворяться одним бесконечным смотрением, бесстрашным разглядыванием, как будто мир — это всего лишь коллекция диковинных отполированных тропических ракушек в картонной коробке из-под обуви.