Впрочем, скоро я отвлекся от лицезрения сонма святых и стал рассматривать круглый плафон лампы над входным проемом палаты (дверей там не было). Меня поразили на нем странные вспышки.
Они появлялись в определенном ритме в разных местах на матовой поверхности плафона и я «понял», что наблюдаю не что иное, как атомную войну. Плафон почему-то превратился для меня в модель земного шара, а вспышки — во взрывы атомных бомб. Больше всего вспышек я насчитал в районе Европы. Причем я так и не понял — то ли действительно сейчас идет война на Земле, а я, вместе с «апостолами» нахожусь в «посмертном» сумасшедшем доме, то ли это эффект ясновидения и я наблюдаю за ходом будущей атомной войны. Во всяком случае я долго и с интересом наблюдал за вспышками, пока не заснул.
Проснулся я ночью часа в три. От метафорической реальности не осталось и следа. Вокруг храпели сумасшедшие и я остро осознал всю неприятность своего положения. Ко мне возвращался мой обычный характер слабовольного, привыкшего к комфорту, ленивого человека.
Я вышел в темный больничный коридор. В дверях, на кресле, сидела дежурная сестра, разрешившая мне выйти прогуляться по коридору. Я стал ходить по коридору туда-сюда, уныло шаркая растоптанными больничными тапочками. Я чувствовал себя как в тюрьме или в казарме, чувствовал, что вляпался глубоко и надолго.
Шарканье моих тапочек гулко раздавалось по коридору и наконец разбудило какого-то психопата из 4-й палаты. Он выскочил, подбежал ко мне и выразил намерение «проучить» меня за то, что бужу людей ночью. Но за меня вступилась дежурная сестра и все кончилось мирно. Я ушел к себе и заснул.
Проснувшись часов в 8 утра, первое, что я увидел сквозь дверной проем — голубую стену и больных, расхаживающих парами. Видимо, синий цвет стен и то, что они ходили парами, опять всколыхнули во мне метафорическую реальность: «Вот, — как-то уже, правда, вяло, подумал я, — парами спасаются, по апостолу Павлу» (в одном из посланий ап. Павел, действительно, советует спасаться парами).
Лекарства, впрочем, сделали свое дело. На следующий день я чувствовал себя нормально, целиком в согласованной реальности. Поэтому ничего особенно интересного для этих записок в те три недели, которые я провел в 4-м отделении, не происходило.
Уже на второй день меня перевели во вторую палату. Там лежали почти нормальные люди или тихие помешанные. Мой сосед по койке, Геннадий, мужчина лет 50, страдал слуховыми галлюцинациями и был частым пациентом больницы. В молодости, в шахте, где он работал, произошел обвал и ему повредило голову и позвоночник. С тех пор он начал слышать голоса. Однажды они, по его рассказу, заставили его уехать из Москвы на Кавказ, в горы. Он провел там целых три года, скитаясь по диким местам, жил в пещерах и ни с кем не виделся. Я выспрашивал у него подробности о «голосах», но он скрывал, сказал только, что они иногда заставляли его пить тухлую воду из вонючих болот и показывали ему «плохие чудеса». Что это за «плохие чудеса», он мне так и не рассказал. Характер у него был добродушный, разве что он легко впадал в раздражительность от любого проявления несправедливости, вранья и т. п.