Что касается Аниного отношения к этому делу, то лишь однажды, в том же кафе, незадолго перед тем, как попасть в больницу, она, сидя за столиком рядом со мной, с каким-то странным выражением в голосе, полушутливым, полусерьезным, а скорее — отстраненным, сказала мне: «Пора бы нам уж общаться на языке бесплотных сил». Она и не подозревала, что с моей стороны это «общение» уже давно началось и что принцип этого общения совершенно отличен от наших обычных интерсубъективных связей и на «сознательном» уровне это «односторонняя» связь: «бесплотный» партнер общения не индивидуален и его «артикуляционный аппарат» — это весь окружающий мир в целом, точнее — его коммуникационные механизмы (только эта особенность отличает эффект «духовного общения» от обычных слуховых галлюцинаций).
После солнечного, чудесного свидания в беседке и открытого «внутреннего» контакта, перед самым расставанием Аня вдруг впала в неприятно поразивший меня бред. Лицо ее затуманилось, глаза помутнели и поплыли, она стала нести какую-то чушь, что-то бессвязное про благословение, служение, ожидание и т. п. Я же чувствовал себя сильным, свободным, как бы в подлинной полноте бытия (уже понимая, что «внешне» нужно общаться только по законам нормального, общепринятого функционирования, избегая всяких «духовных» тем) — и вдруг вместо только что сияющей мне в ответ ясности, чистоты обыденного — безумие и косноязычие!
Я грустно молчал, выслушивая ее бессвязные поучения и совершенно отчетливо видел, что она глубоко больной человек: эйфория мгновенно сменилась у нее депрессией и бредом. Мне тогда и в голову не приходило, что я совершенно такой же, только амплитуда колебания между моими состояниями значительно больше, чем у нее и что я просто стараюсь контролировать своё сумасшествие. Но тогда я не придумал ничего лучшего, как прибегнуть к концепции «бесовского стояния ума», основой которой была моя уже прежде «открытая» фундаментальная идея о человеке как о «падшем ангеле» (это ведь теперь я рассуждаю о коллективном бессознательном и сознательном, а тогда ничего такого не было).
Эта «идея» наглядно развернулась передо мной в ночь после нашего свидания. Заснув где-то часов в 11 вечера, в два часа ночи я проснулся и первое, что увидел перед собой на расстоянии полуметра — голую задницу моего соседа по койке. Он лежал на боку, спиной ко мне, без одеяла, выставив прямо мне в лицо свою жопу. Она зловеще белела в темноте, вызывая во мне своей бесстыдной оголенностью какое-то оцепенение. Я буквально не мог от нее оторвать взгляда и был как примагниченный. Кроме того, в разных местах палаты время от времени раздавались громкие звуки пердения. На двух кроватях я заметил «адские» красные огоньки горящих сигарет (больные иногда курили ночью в постелях). Меня стал затягивать кошмар — я отчетливо осознавал и чувствовал, что нахожусь среди бесов и со мной сейчас произойдет что-то ужасное. Вдруг — в наиболее критический момент фобии — я почувствовал удар по лицу. Рядом со мной, впритык, стояла койка соседа слева — это он, во сне, повернувшись на другой бок, случайной) задел меня рукой по лицу, причем довольно основательно, и вывел тем самым меня из состояния кошмара. Через некоторое время я опять заснул. Но с той ночи у меня произошло — на уровне «созерцания» — разделение больничного населения палаты на две категории: на «бесов» — их было большинство и они меня «искушали», и ангелов-хранителей — их было всего трое: сосед слева, «разбудивший» меня ночью, Стасик, о котором я уже рассказывал, и еще один инженер.