Размышляя о том, как же мне убедить Веру креститься, я — с помощью звуков и стуков — в конце концов додумался поразить ее своими духовными «дарами» (в данном случае ясновидением). План заключался в том, что я должен был совершить с ней половой акт и при этом в нее кончить. Потом я должен был сказать ей, что опасность беременности полностью исключена, настаивая на своем достоверном об этом знании. План был разработан совместно с «ангелами», причем я, надо сказать, сначала сомневался, но «ангелы» были настойчивы и гарантировали своими стуками в стены и потолок (с помощью соседей) и шумом проезжающих по улицам машин, что успех операции обеспечен. Помню, я раз десять подряд «спрашивал», гарантирован ли благополучный исход дела (в смысле опасности беременности), на что непременно раздавался подтверждающий стук в потолок, стену и т. п. Поскольку частотность этих стуков выходила за всякие рамки возможного ряда совпадений, я в конце концов решился на этот план и в точности его выполнил (теперь я думаю, что просто мое подсознание настойчиво требовало прекратить мою слишком затянувшуюся половую аскезу).
Вера, разумеется, была обеспокоена тем, что я не предпринял никаких мер предосторожности. Начались напряженные дни волнений и беспокойств. Прошли все сроки, а менструация у нее не начиналась. Где-то на шестой день задержки моя уверенность поколебалась, не говоря уже о том, что сама Вера была убеждена в том, что забеременела. На 7 день я подошел к иконам и высказал в «сердце» недоверие и даже раздражение в адрес «ангелов», на что немедленно получил множество паралингвистических упреков в маловерии и опять был обнадежен, что все кончится хорошо. Я подошел к Вере и как можно более убедительным тоном сказал, что «я точно знаю, что ты не беременна». И действительно, на десятый день у нее началась менструация. Однако факт моего «ясновидения» она свела к шутке и совпадению. Я огорчился, что все мои волнения пошли впустую, подошел к подоконнику и тут что-то подтолкнуло меня выдрать с корнем из цветочного горшка растущую в нем фиалку. Я пошел с выдранной фиалкой на кухню, на глазах у Веры оборвал листья ее любимого цветка, бросил ствол и корни в помойное ведро, а листья сунул черенками в банку с водой. Вера подняла скандал, однако я был совершенно спокоен и, засовывая последний лист в банку, произнес многозначительным голосом сакраментальную фразу о том, что зерно должно умереть, чтобы дать плоды. Действительно, через день на черенках листьев показались маленькие корешки и я рассадил их по нескольким цветочным горшкам.