— Эй, парень! Перерыв. — Выводит Леви из забытья мужицкий голос и похлопывание по плечу. — Перерыв на тридцать минут, иди перекуси в столовку.
Пропылённый мужик в робе исчезает, сливаясь со станками и стенами, а до Леви доходит, что это, наконец-то ожидаемое время, ожидаемый перерыв! Он всё в том же забытье с железным гулом в ушах, выходит через проходную на улицу, которая после ткацкого цеха уже не кажется такой пыльной и серой. Ни о чём не думая он идёт к себе домой. Окружённый всё тем же туманом и гулом в ушах, Леви поднимается к себе домой на лифте, заходит в квартиру. В квартире мягкая тишина и прохлада. Леви заходит в ванную комнату, открывает на полную мощность кран с холодной водой, наполняет ванную. Потом он раздевается и полностью погружается в это прохладное блаженство. Вместе с освежающей, оживляющей прохладой в мозг проникает и твёрдо оформляется мысль: «я больше в своей жизни никогда работать не буду».
Птицы поют на улице, на крышах. Воздух наполнен возрождающейся после зимы жизнью: кое-где пробивается трава, цветы. Деревья свежей зеленью шелестят на ветру.
— Как же прекрасна эта жизнь! Как прекрасен этот мир! Никакие деньги не стоят такой работы. Больше я никогда, никогда так работать не буду, — повторяет Леви уже вслух посетившую его мысль.
12 февраля 2005. Манчестер. Шаббат
Так как, понятно, что всё в Шаббат должно покоится, покоились и письменные принадлежности Леви: ручки, тетрадь. После окончания Шаббата он попытался восстановить события дня, не так полно, но, всё-таки, его последовательность и вот, что получилось.
Этот Шаббат, как и всякий Шаббат имел три молитвы: Маарив, Шахарит и Минха. На утренней молитве Леви молился уже в знакомой ему ешиве. После молитвы в ней был маленький Киддуш: вино в минзурках и печенюшки. На обеде за столом у мистера Лайтнера были всё те же двое русских: «литовец» из Лиепая и «белорус» из Пинска. На Сеуду Шлиши, Третью трапезу «литовец» не явился, видимо, «выдохся» — пришёл один лишь «белорус». Были ещё две приглашённые гостьи, девушки, имя одной из которой Eigentaal. На послеполуденную молитву ходили в Хаддас Йешурун. На Сеуду Шлиши подали холодный картофель, а после окончания Шаббата и Авдалы — Разделения, хозяева ушли в гости на «Выкуп первенца». Окончанием программы было «Благословение луны» — «Киддуш левана», и долгожданный, глубокий сон. Началась ещё одна рабочая неделя, неделя надежд и активной жизни, соединённой с работой.
С высоты восемнадцатого этажа, в безоблачном прозрачном воздухе, взгляд простирается на десятки километров, выхватывая из городской мозаики знакомые фрагменты, с которыми связаны те или иные эпизоды или даже целые людские жизни — судьбы, подходящие для объёмных романов. Вот бывший проспект Москвиной, прямой линией тянущийся к перекрывающему ему дорогу узорчатому зданию станции метрополитена «Технологический институт». Вдоль него выстроились монументальные здания. Среди них, словно генерал, возвышается в нарядной бело-голубой мантии Троицкий собор. Через большой оживлённый перекрёсток, недалеко от здания метро, спрятался уютный сквер, относящийся к строгому антрацитного цвета зданию — районному ЗАГСу. Недалеко от него притулилось здание, в котором когда-то находилась булочная. Леви приглядывается к этим стенам, что-то задерживает его взгляд, не давая продолжить своё визуальное фланирование и дальше расслаблено скользить по его крышам, стенам, улицам и площадям.