– Что случилось, старина? – вставая, осведомился Клим Пантелеевич.
– Мне показалось, что я видел того самого человека, сидевшего в кафе «Унион» на Гибернской улице с ухажёром Лилли Флетчер. Ну, с тем, которого потом нашли убитым в доме номер шесть на Спалёна улице. Об этом писали «Пражские вести». Помните? Покойника звали Апостол Панайотис. По вашему указанию я следил за ним и даже подобрал отмычку к замку его комнаты. Вам же я её тогда и отдал… – Войта застыл с открытым ртом точно примороженный, так и не договорив фразы. Потом он прокашлялся и робко спросил: – Шеф, а это не вы тогда того грека… – он провёл ладонью по горлу, – прикончили?
– Бросьте, Вацлав. Зачем он мне сдался? Неужели вы думаете, что я стал бы рисковать чехословацким гражданством, благополучием своей семьи и даже жизнью ради смерти какого-то музыкантишки, да к тому же ещё и грека?
– Ну да, ну да, – кивнул он радостно, будто только и ждал такого ответа. – Я его дружка тогда сфотографировал, но карточка вышла неудачная.
– Совершенно никуда не годная, – недовольно покачал головой Ардашев. – На ней и лица было не разобрать.
– Шеф, я не виноват, – сконфуженно забегал глазами помощник. – Он находился вполоборота к камере, да и света не хватало.
– А здесь где вы его заметили?
– Когда я поднялся из-за стола, то встретился взглядом с человеком, сидевшим внутри ресторана. Этот тип вдруг резко поднялся и вышел через второй выход. Я только потом догадался, что он наблюдал за нами через оконное стекло. Как только я вспомнил, что он знакомый того покойного музыканта, я тут же я бросился за ним по улице, но он, очевидно, либо свернул за угол, либо укатил на извозчике. Я пробежал метров двести до следующего квартала и потом вернулся. Получается, он обучен, как уходить от филеров? Непростая, видать, птица.
– Avis rara.
– Что?
– Редкая птица. Это по латыни.
– Вам виднее. Я в латыни не особенно силён, хотя кое-что помню ещё с гимназических времён.
Ардашев и Войта прогуливались по набережной реки Ньиве-Маас. Гигантский уличный термометр на башне дома с вывеской «Bleenker & Cool» показывал +13,6° R[65]. Пахло свежей рыбой, выпечкой и молотым кофе. Вдоль правого и левого берега в два ряда у причала стояли лодки с убранными парусами. Мачты, точно гигантские копья, высились двумя стройными рядами и терялись где-то за поворотом. По правой стороне набережной бежала мостовая, ограниченная каменными фасадами зданий. По ней спешили автомобили, старомодные кареты и уличные продавцы, толкавшие за собой тележки с товаром. Тут же двигались и велосипедисты. А по другой – вдоль трёх и четырёхэтажных зданий эпохи ренессанса, тянулся тротуар, на котором нашлось место и деревьям с золотой осеней листвой, посаженным на одинаковом расстоянии друг от друга, и газетным киоскам, и деревянным скамьям для отдыха. Это было царство пешеходов.