— Ты кто, откуда пришел, зачем?…
Незнакомец закашлялся и проговорил:
— Подожди, дай отдышаться. Ты меня так шандарахнул, что сейчас всё нутро болит.
Василий подождал немного, и повторил свои вопросы. Незнакомец отдышавшись злобно ответил:
— А кто ты такой, чтобы меня допрашивать?
— Я Василий Зуев, старший лесничий леспромхоза.
— Зуев?.. Что-то такого Зуева я не знаю, — проговорил незнакомец, — я знал Семена Зуева, Егора Зуева, его сына, а тебя вот не помню.
— Значит, ты из местных…
— Да, в некотором роде из местных, — сказал незнакомец, предполагая, что это ему поможет. И тут он опять закашлялся, да так тяжело, что нагнулся, вздрагивая всем телом. Шапка слетела с его головы, и тут Василий увидел: у незнакомца нет половинки правого уха.
И здесь Василий вспомнил. Когда отмечали день рождения Егора, то один из гостей рассказывал, как рысь оторвала ему половину уха. Получается, что этого человека с половинкой уха Василий видит во второй раз. Узнав его, Василий снова спросил:
— Ну, будешь говорить, кто ты и зачем пришел сюда.
— Нет, не буду. И не я в тебя стрелял, наган выстрелил самопроизвольно после твоего удара прикладом.
— Не будешь говорить, и не надо. А я знаю, кто ты, — сказал Василий и показал на шапку, чтобы незнакомец её надел. Ты Григорий Фоминых, бандит и убийца, ярый враг Советской власти. Ты заживо сжег моего отца, застрелил мою мать, в прошлом году ты убил мою родственницу, Степкину мать…
— Это не я, это Миха.
— Какой ещё Миха, — переспросил Василий, — это сын деда Силантия?
— Я ничего тебе не говорил.
— А откуда же я услышал это слово — Миха?
— Не знаю, я больше тебе ничего не скажу, — Григорий Фоминых понял, что проговорился и, видимо, пожалел об этом, но было уже поздно.
— Ну, хорошо, мне не говоришь, так в другом месте скажешь. А меня, Григорий, вот что интересует: ведь ты же был нормальным человеком, работал управляющим, как и мой отец, у купца Мышалова. Ты был у нас в гостях на дне рождения брата, подарил ему свою рогатину. Что же с тобой случилось, что ты стал бандитом и убийцей?
— А теперь ты меня послушай, Вася, — сказал Григорий, — не бандит я и не убийца. То, что я враг советской власти — это да. Ведь это власть меня до этого довела, она отняла у меня всё. У меня был дом, была работа, а теперь я бродяга, скитаюсь по тайге.
— И в этом ты сам виноват, — возразил ему Василий, — ты первый выступил против нашей власти, ограбил свою охотничью артель, удрал с большими деньгами, которые так и не принесли тебе счастья.
— Да, в этом я виноват, бес попутал…
— Не бес, а жадность твоя, воспитанная тем режимом. Да и сам режим, веками грабивший бедный народ, вынудил этот народ взяться за оружие.